Сибирские огни, 1962, № 1

Векшин осматривается так, словно впервые видит и реку, с разошедшимся посредине ледовым панцирем, и горы, в яркий полдень потерявшие свою мрач­ ность. — Ходкая весна, — помедлив, говорит он, — даст прикурить нашему бра­ ту.. . Я на стройке работаю, там, — махнул рукой в сторону Першино, — дорогу ведем на Нарьгкары... Мост, переброшенный через реку, — шаткий. Проходит машина, — он скри ­ пит, легонько покачиваются перила. Это Векшину не нравится. — Пошли, что ли, — предлагает. Мы спускаемся под горку. — Давно здесь? — спрашиваю Саньку. — Третью весну. Возле самого берега лежит перевернутая лодка. А дальше матово отсвечи­ вает лед. В промоине бьется, шипит, как боржом, шустрая вода. Подхожу бли­ же и поражаюсь: сплошная прозрачность. Каждый камешек на виду, каждую пе­ счинку на дне различишь. Чуток в отдалении вода горбится. Присматриваюсь,— валун. А дальше — сразу два, рядышком. — Силища! — одобрительно басит Векшин. — Во-он откуда каменья при­ перла... Ей бы турбинки гидростанции вертеть! Прозрачной голубизной расплескалось небо над Ивделем. И это удивитель­ но здесь, на Северном Урале, в средине марта, когда нет-нет да и потянут холод­ ные ветры, когда часто, по-зимнему хмурятся дали, предвещая лютую пургу. — Так, говоришь, третий год здесь? — продолжаю разговор, возвращаясь к лодке. — Сам из каких краев, семья где? — Нету здесь семьи. В Омске. А вообще, — басит Векшин, и на лице его появляется выражение веселой беззаботности, — как в стихах сказано: Прошла любовь, явилась муза, И прояснился темный ум... — Понимаешь меня? — прервав декламацию, спрашивает Санька.— Нет? А. так и получается: Свободен, вновь ищу союза, Волшебных звуков, чувств и дум... — Удивляешься? — засмеялся Векшин, мельком бросив на меня хитрова­ тый взгляд. — А не надо... У меня, брат ты мой, все как на ладони. В школе учился? Учился. Воевал? Было такое. Не найди меня осколок, записал бы свою фамилию на стене рейхстага... После госпиталя поселился в Омске. Стал помощ ником машиниста. На Волгу, сам-то я волжанин, ярославский, не потянуло. Же­ нился, понимаешь. Супруга сибирячка. Врач она у меня, — добавил Векшин и, откинув полу ватника, извлек из кармана пачку «Беломорканала». Достал папи­ росу, броском направил ее в зубы. — Фу ты, черт возьми, — отшвырнул папиросу в сторону, — с куревом же решил кончать!.. Да,— продолжал он,— живу себе неплохо. А чего-то не хватает. Возьму газету, прочту об одной стройке, о другой, о третьей и чувствую: нужно ехать. Все едут. Одни — на целину, другие — на стройку. А чем я хуже? В конце концов вырвался из дому. Строил дорогу на целине. Рабочим на трассировке вка­ лывал, потом — бульдозеристом. Но тут и начался в моей жизни разлад. — Какой? Из-за чего? — Полный. По причине различных устремлений человеческих душ. — Это как понимать? —• А очень просто. Жена заявила: не могу жить по-таборному. Ну, а я счи­ таю: без меня на новостройке обойтись не могут. Начал втолковывать это своей Лидии Михайловне. Так, мол, и так, говорю, пойми ты мой зуд!.. О романтике го­ ворил, конечно, и тому подобное. А она заладила: — газет начитался, не своим