Сибирские огни, 1961, № 12

Никого в нем нет. Меркнет последняя надежда... Я никогда не видел' на человеческом лице столько скорби и безнадежности, как у Нины в момент, когда она подходила к пустому балагану. Теперь она убеж­ дена, что стряслось непоправимое. Она не слышит нас, опускается на четверень­ ки, лезет под балаган и ощупывает подстилку, дальние углы... Потом вдруг роня­ ет голову, прижимается лбом к земле. Я не могу ждать. Сбрасываю рюкзак, передаю его Михаилу Михайловичу, зову Бойку, и мы с нею отправляемся вперед, на вершину. Мои спутники оста­ ются с Ниной. Тропка круто берет в гору, цепляется за карнизы. Вдруг впереди и где-то далеко правее жалобно завыла Бойка. Потом слы­ шится... что это? Не показалось ли? Нет, ясно слышится приглушенный стон. Перебегаю лощину, еще один гребень. Нигде никого. Бегу дальше косого­ ром. Что-то краснеет на примятом ягеле. Кровь!.. Останавливаюсь, перевожу дух, пригибаюсь, рассматриваю. Вот содран лишайник, изломаны низкорослые родо­ дендроны, — кто-то трудно полз, оставляя на широком волоке кровавые мазки и следы пальцев. Вижу внизу Бойку. Скатываюсь к ней. Собака подводит меня к рослому стланику, останавливается, поворачивает ко мне умную морду, пропус­ кает вперед. ...Вот он! З а кустом. Узнаю истоптанные сапоги, овал спины и широкую кисть правой руки, схватившуюся за ольховник. — Трофим!!! — кричу я, подбегая. Медленно поднимается голова. На изувеченном страданиями лице все залито сплошной чернотой. — Кто тут? — слабо доносится до меня. — Это я. Что случилось с тобой? Молчание. — Ты слышишь меня, Трофим? Трофим! — Ударила молния... там... — и он силится поднять непослушную руку, по­ казать скрытую теперь для него в вечной темноте вершину. Я не знаю, что мне делать! Призываю на помощь все свое мужество, весь за­ пас спокойствия. Трижды стреляю в воздух из карабина, даю знать своим, чтобы они поторопились. Затем снимаю с себя телогрейку, хочу подложить под больно­ го. Ощупываю его ноги и не верю себе — они холодные. Потрясающе отчетливо и ясно понимаю — прикасаюсь к омертвевшему т е л у . . — Ни-на... Где Нина? — слышу тот же далекий голос. — Она идет. Спешит! Сейчас будет здесь. — Я ее жду. — И на его лбу появляется скупой, как роса в засуху, пот. С трудом поворачиваю его на спину. Рубашка и брюки спереди разлетелись, обнажив черное, как и лицо, тело. Грудь разодрана, вся в кровавых следах от ост­ рых камней. Не могу нащупать пульс через корку обгоревшей кожи. Куда он, слепой, полз по этому крутому гребню, заваленному угловатыми камнями, без тропы, истекающий кровью?! Какая сила отстраняет от него смерть?! — Трофим, потерпи, мы спасем тебя, ты еще будешь жить! — я повторяю эти слова, чтобы он понял. У меня нет бинта. Расстегиваю на шее Трофима воротник, смахиваю ла­ донью с холодного лба пот, расчесываю пятернею разлохмаченные длинные во­ лосы. Его глаза не замечают движения рук над ними, продолжают смотреть в не­ бо. Легкая желтизна заливает левую щеку, обращенную ко мне. Я приподнимаю его голову. Нет, не умер. Невероятным усилием он продолжает жить. — Пить... пить, — шепчут иссохшие губы. Я вскакиваю. Выше, за границей кустарников, виднеется снежное поле. Бегу туда. Соскребаю пальцами с камня мокрый снег, сжимаю в комок. Тороплюсь назад.