Сибирские огни, 1961, № 12

Мы спускаемся к стоянке. Пока я собираю котомки, Михаил Михайлович дает последние распоряжения своему помощнику и Улукиткану. Они переждут здесь пожар, свернут лагерь и с инструментом, с имуществом спустятся на Маю. — Куда идете? Там пожар! — протестует Улукиткан. — Может, пройдем, ждать неохота, — отвечаю я как можно спокойнее. — Голова твоя хорошо работает или нет? Огонь слишком опасный, сго­ ришь. Не ходи! — серьезно беспокоится старик. — Если не пройдем, вернемся. Улукиткан не понимает, что за спешка, провожает нас до крутого спуска. Я отстаю и, прощаясь, говорю ему тихо: ■— Вчера вечером была сильная гроза на гольце Саго. Трофим ни ночью, ни утром нам не ответил на сигнал, не потушил фонарь. Идем к нему, может, беда случилась, понимаешь? — А-а... — Он кивает утвердительно головою. — Гроза в горах шибко опасно. Тогда иди да смотри хорошо, не пропали бы сами тут в пожаре. Прилив особенной нежности, сердечности и благодарности к этому маленько­ му, высохшему старику, замечательному человеку, с которым судьба надолго связала нас,— захватывает меня. Я обнимаю и крепко целую его в морщинистую щеку. Иду и оглядываюсь. Он долго стоит на бровке, машет рукою, пока я не скрываюсь за изломом. У меня в одной руке ломоть лепешки, в другой — кусок баранины, завтра­ каю на ходу. Из головы не выходит Саго с затухающим огоньком и лоскутом от палатки. Скатываемся в ущелье. Пожаром охвачена старая гарь до верхней границы. Приглушенный дождем огонь уполз под валежник, в дупла, зарылся в торф. Но ниже, где скучились скелеты давно погибших лиственниц, бушует пламя, взвихри­ ваясь высоко в небо вместе с черным дымом. Ветер с гулом выносит из ущелья накалившийся воздух с искрами и пеплом. Нечем дышать. Жарко . Глаза разъедает дым. Мы пробираемся вдоль ручья. Нина не отстает. Вот и живая тайга. Вольным прибоем шумит она по ветру. Пожар обшарил закрайки , но вглубь не пошел. Нас встречает обрадованная Бойка, проскочившая вперед. Мы задерживаемся на минуту, глотаем свежий воздух и, не затевая раз­ говора, торопимся дальше. Озорная, еле заметная тропка, заманивает нас в глу­ бину леса, капризно вьется между камней, валежника, перескакивает то на пра­ вый, то на левый берег. В лесу темно и сыро. Ветер срывает последнюю листву, с воем ломит ис­ хлестанные вершины лиственниц, заглушает бурный бег набухшего ручья. Нина жалуется на ноги. Когда мы теряем ее из виду, она пугливо кричит, просит задержаться. Боязнь остаться одной в этой жуткой тишине оголенного ле­ са гонит ее следом за нами. Вот и край ущелья. З а сквозными просветами леса высятся знакомые лево- бережные хребты. Утесы сжимаются. З а дымчатыми тальниками нас встречает разгневанная Мая. Нина приходит к берегу позже, совершенно разбитая, еле передвигает ноги. — Вы обманываете меня, — начинает она дрогнувшим голосом. — Скажите, что с Трофимом? Вы знаете. — Нина, милая, клянусь, мы ничего не знаем. Мы так же, как и ты, встре­ вожены тем, что он не снялся с гольца. Не надо никаких предположений. Мы то­ ропимся к нему, ты должна понять и простить нам нашу спешку. Она хочет сесть, но мы уговариваем ее идти в лагерь. Мая бушует полноводьем. Дожди растревожили реку, уже уснувшую в осен­ нем покое. В диком разбеге гремит и плещется она в пологих берегах, вырвав­ шись из теснины. Гонит табуны мутных волн.