Сибирские огни, 1961, № 12

На едва заметной тропе попадаются внушительные вмятины косолапого и со­ вершенно крошечные отпечатки копытец кабарги. В одном месте мы увидели ло­ патообразный рог с изгрызенными концами. Его уронил сохатый в прошлую зиму, а росомахи оттачивали на нем свои хищные зубы. Все это я поясняю Нине, иначе у нее не сложится полного впечатления о тайге. Лес кончается. Стало светло, словно двери распахнулись. Воздух заткан паутиной. Дальше путь преграждает старая гарь, широким поясом перехватившая ущелье. Обугленные деревья скрестились на земле в уродливых позах, точно смерть их застала в страшной схватке. На всем лежит печать катастрофы. Тропа ныряет в завал , петляет, забирается под навесы, извивается между стволами, как удав в предсмертных муках. И хотя наши люди, прежде чем по­ пасть с инструментом на вершину хребта, много поработали тут топорами, проход остается узким, сучья рвут вьюки, ловят одежду. Брюки Нины превратились в лоскуты. Дальше ей придется идти в моем пла­ ще. Проклятая мошка! Теперь она переключилась на меня. Отчаянно хлещу себя ветками. Лицо, руки горят, как от ожога. На первом ягельном пригорке, среди зеленых стлаников — привал. Я набрасываю на ягель потник, кладу в изголовье мягкий вьюк, и Нина па­ дает пластом. Разлился по горам солнечный день. Потемнели скалы. Взвился к небесам дымок костра. Нина мертвецки спит. На загорелом распухшем лице озабочен­ ность. Обед готов, но жалко будить, а время не ждет. Я немилосердно тормошу ее. Не помогает. — Ты не хочешь дальше идти? — спрашиваю я. Никакого впечатления. Я снова трясу ее, но уже изо всех сил. — Мы уходим. Догоняй! — говорю громко. Раскрываются ее глазные щелочки, и оттуда смотрят сонные глаза. — Не уходите, еще капельку, — вымаливает она, а сама поворачивается на бок, снова засыпает. Я теряю терпение. Хватаю ее, подношу к «столу», усаживаю, и тут она про­ сыпается. Быстро расправляемся с едою. Вьючим отдохнувших животных. С ходу берем очень крутую россыпь. У первой скалы поправляем вьюки. Улукиткан высматри­ вает проход, нацеливается идти извилистой щелью, заваленной угловатыми обломками. Бедная Нина! Каких мучений ей стоит первое знакомство с нашей жизнью, с тайгою и горами. Она заметно отстала. Вряд ли она еще когда-нибудь рискнет отправиться в поход с геодезистами. Но какая радость — видна вершина вместе с пирамидой, установленной на, остроконечном шпиле. Это здорово подбадривает нас. Бойка черным комочком несется к вершине, торопится дать знать о нас, а я возвращаюсь к Нине вниз. Она стоит, прислонившись спиною к скале, отяжелевшая голова упала на плечо. В руке накомарник, в нем душно подниматься. У ног лежит брошенная палка — «посох». На меня смотрят усталые глаза , в них отпечаталось выраже­ ние безразличия. — Ноги, мои бедные ноги, они не идут, — голос ее дрожит. Я даю ей посох, расстегиваю свой ремень, пропускаю конец через пряжку. — Бери петлю в руки, крепко держись. Перекидываю через плечо ремень. Нина отрывается от скалы, трудно шага­ ет моим следом. Теперь ей мешают полы плаща, посох кажется свинцовой тя­ жестью, а непослушные волосы нависают на глаза, и она не может, как раньше, рывком головы, отбросить их назад. Но я упорно тащу ее. — Теперь-то ты уже будешь знать, что такое геодезия. До подножья гольца, на котором пункт, остается немного более километра. Подъем не крутой, по каменистому гребню. Усаживаем Нину на оленя. Теперь она