Сибирские огни, 1961, № 12

З а очередным поворотом Мая потекла спокойнее. Я подсаживаюсь к Васи­ лию Николаевичу. Он все еще встревожен нашей размолвкой с Трофимом, ждет ■событий. Ему-то, бедняжке, каково! К нам подходит Трофим. Виновато переступает он с ноги на ногу. Затем при­ саживается рядом, кладет свою правую руку мне на колени. Этот молчаливый жест растапливает наши сердца, и мы снова — близкие. Ко мне возвращается профессиональная любознательность. Снова глаза ■ищут по просветам скал водораздельные вершины, определяют проход. Память отбирает все наиболее характерное, с чем придется столкнуться подразделениям экспедиции при проведении работ. А работать здесь, видимо, придется. У меня, даже после стольких неудач, нет основания отказаться от первоначального пред­ положения. Право же, все то, что мы претерпели, а претерпели мы поистине много, не убеждает нас в недоступности Маи. Скорее всего, это результат наших •ошибок, результат того, что мы совсем не знаем режима реки. Все, с чем мы здесь столкнулись, поражало нас внезапностью, и от этого опасности щелей, пере­ катов, крутых откосов скал казались преувеличенными, на самом же деле все это не так уж страшно. Те, кто пройдут по Мае позже, учтут наши промахи. И хотя путь по этой реке будет и для них нелегким, но он уже не будет изобиловать неожиданностями. Уровень воды падает. Обнажаются перекаты. Путь опять становится опас­ ным. Будет ли когда-нибудь конец этой щели? Не опоясывает ли она замкнутым кругом всю Землю?!. — Не кажется ли вам, что ущелье становится просторнее? Видите, прос­ вет? — кричит Трофим. Я смотрю направо, куда он показывает рукой, и дивлюсь — в узкой прорехе береговых отрогов, далеко-далеко виднеются горные кряжи, щедро политые сол­ нечным светом. Они напоминают вздыбленные волны разгневанного океана. Ка­ жется, прошла вечность с тех пор, как нам открылась даль. Бросаю весло, подбегаю к Василию Николаевичу. — Горы видишь? — кричу вне себя от радости. Он долго вытягивает шею, я помогаю ему приподняться. — Скоро устье? — спрашивает больной. — Ну, конечно! Это виднеются хребты над Удою. Он смотрит на меня, не верит словам. — Да, да, Василий, скоро конец мучениям! Тебя сразу отправим в больницу. — Ты думаешь, меня вылечат, и я буду ходить? — Конечно, вылечат! Ноги же у тебя целы. Все уладится, и зимою мы с тобою погоняем на лыжах зверей. Густая лиственничная тайга закрывает просвет. И снова нас охватывает ощущение тесноты и глубины. Мы убеждаемся сначала с удивлением, затем с горечью в том, что река свернула от просвета и уносит нас в противоположную сторону. И все же мы увидели с воды далекий горизонт и верим, что этот сложный путь ведет к нему. Каждая минута проходит в остром ожидании перелома. Неужели мы плывем по щели рядом с широким просветом? — К берегу! — кричу я, наваливаясь на весло. Впереди, у края переката, во всю ширь реки показалась длинная шивера, прикрытая пенистыми волнами. Мы причаливаем. Я бегу вперед посмотреть ши­ веру. Вода у первых камней вдруг поднимается валом, откидывается назад, точ­ но испугавшись крутизны. Опасность ниже, там, где весь поток собирается в двадцатиметровую струю и рассекается пополам угловатым обломком. Но по обе стороны проход свободный. Мы закрепляем на плоту покрепче груз, подтыкаем под ронжи веревки, за ­ пасные шесты и удобнее укладываем больного. Я отвязываю собак: на случай неприятности, пусть сами распорядятся собою. Трофим прячет от меня взгляд: он привязывает к грузу спальный мешок, в