Сибирские огни, 1961, № 12

Через полчаса снова из невидимой высоты доносится гул моторов — само­ лет возвращается своим маршрутом. Звук, не торопясь, уплывает на юг и там глохнет... Дотлевают последние головешк Уступает третий, пожалуй, самый безра­ достный день нашего путешествия. Как будто и немного времени прошло, а все заметно изменилось. — Может быть, зря я потревожил Нину? — вырывается у Трофима. Он смотрит на меня долгим, немигающим взглядом. — Почему это вдруг у тебя такие мысли? — Боюсь за нее. Вдруг не выберемся, что она будет делать здесь, на Даль­ нем Востоке, одна с Трошкой? И место непривычное, и люди незнакомые. — Как это не выберемся — зря говоришь, — вмешивается в разговор Васи­ лий Николаевич. — Не так страшен черт, как его малюют. Снимемся с камня, и все пройдет. Видно, тут место такое проклятущее. У меня тоже на душе ржавчи­ на, но терплю. — Ты, Трофим, кажется, слишком беспощадно оцениваешь обстановку. Это на тебя не похоже, — говорю я. — Не о себе беспокоюсь, что всем, то и мне, а вот Нина... — Что Нина? Пока будем добираться до устья Маи, она появится в Зее, мы вызовем ее к себе, пусть походит с нами по тайге, это ей будет интересно,- да и мы в походе скорее сроднимся. Трофим косит на него вдруг посветлевшие глаза. — А Трошку куда денет? — Не твоя забота, — говорит Василий Николаевич. — Вот и договорились, — заканчиваю я. Трофим рубит на мелкие куски запасной шест, и мы поддерживаем свой ко­ стер. Кажется, именно огня и не хватало, чтобы наши мысли посвежели. Мы плотно прижимаемся к костру, молча следим, как пламя пожирает последние го­ ловешки. Что делали бы мы без огня в эту ночь? Какая притягательная сила заключается в нем! Он и объединяет нас, и согревает, и обнадеживает. Его тепло можно сравнить разве только с материнской лаской. Будет ли когда-нибудь возд­ вигнут ему достойный памятник и найдется ли талант, который сумеет воплотить в нем все доброе, что принес огонь людям? Но вот воздух стал как бы легче. Волны будто звучнее стали биться о камни. Подул ветер, и, словно вспугнутая им, пара гоголей налетела на нас из серой мглы. Туман закачался, пополз, раздвигая нагие утесы. Пора же и нам сползать с этого проклятого обломка! За ночь уровень воды в Мае упал сантиметров на десять. Плот лежал брю­ хом на плоском валуне и снять его при помощи шестов нам не удалось. Пришлось мне и Василию Николаевичу лезть в воду. Какая же это неприятная процедура! Вода в Мае никогда не прогревается солнцем и даже в конце лета буквально ле­ дяная . Вот и попробуй, окунись, да еще при таком бешеном течении. Мы приподняли один край, и на этот раз... и на этот раз плот, скрипя, не­ охотно сполз с камня и, подхваченный течением, вместе с нами понесся от ши­ веры! Снова неправдоподобная глушь обнимает нас со всех сторон. В быстром бе­ ге остаются позади гранитные утесы, кривуны, таежки. За каждым поворотом новый пейзаж, новый ансамбль скал. Мы постепенно свыкаемся с рекою, с тем, что беспеременно она обращается с плотом, и нас уже не так пугает ее злобный нрав. Мы даже испытываем некоторое удовольствие, когда проносимся по шиве­ ре, захваченные бурунами. Мая выпрямляет свой горб, усмиряя бег, течет спокойно по гладкому рус­ лу. Веслам передышка. Василий Николаевич чистит трубку, заряжает свежим табачком. Трофим, склонившись на весло, беззвучно смотрит в небо, затянутое серыми облаками. День холодный, неприветливый. В этот день я записал в дневнике: