Сибирские огни, 1961, № 12

ют! И если тут хлеб будет расти все хуже и хуже, Вильямс прав! Как ты смот­ ришь? — А ведь это здорово, Терентий Семенович! — обрадовался Колмаков. — Самый короткий путь для ответа. — Так вот ты, Павел Петрович, помоги! Пусть и в других хозяйствах так ж е пробуют. Чем больше опытов, тем ясней дело. — Это я могу обещать. — Вот и хорошо! Да, такие гости всегда желанны для Терентия. Но и гости бывают разные. Последние годы корреспондентов много ездит. А корреспондентов, после памятного 1948 года, Терентий недолюбливал... На­ чали наведываться и писатели. Приезжал Геннадий Фиш. Недавно от него при­ шло письмо: сообщает, что еще собирается приехать, вместе с другим писателем — Валентином Овечкиным. Писателей, пишущих о деревне, о деревенских проблемах, уже за одно это уважал Терентий. А тут — Овечкин! Писатель меткий, острый на слово, хорошо знающий дело и людей деревни. Тем более, что Овечкин и сам, на заре Совет­ ской власти, был председателем коммуны. Писатели приехали. Геннадий Фиш — невысокий, с большой лысиной, очень подвижный и общительный. А Валентин Овечкин — большеголовый, острогла­ зый, темноволосый, очень спокойный на вид, не особенно разговорчивый, но зато умеет слушать собеседника так, что обязательно расскажешь. — Вы как, товарищи, писать будете или просто для ознакомления? — по­ интересовался Терентий. — Мы, Терентий Семенович, конечно, будем писать, — рассмеялся Фиш.— Б ез этого мы не можем, сами понимаете... — Тогда пойдемте на поля... Что скажете, если пешочком... Я-то привык... — Конечно, конечно! — поторопился успокоить Фиш. Решил сначала показать писателям сад. Сам он о нем нигде не писал, но ведь это выполнение обещания Мичурину; в память о дорогом ему ученом. Сад хорошо разросся. Он протянулся вдоль деревни и занимал площадь около десяти гектаров: яблони, вишни, много ягодников. — Вот если бы пораньше приехать, — говорит Терентий, — У нас тут мно­ го было малины, смородины. А теперь только яблочки. Колхозный садовод Емельян Нестерович рассказывает о сортах яблонь, об урожае. В саду у него порядок: стройные ряды яблонь, ягодников, междурядия прополоты, уже вскопаны. — А в других колхозах сады есть? — спрашивает Овечкин. — Теперь сады в Сибири не новость, — отвечает Терентий. — Но наш, ко­ нечно, постарше, мы первые в районе начали. Сразу за садом начинались колхозные поля. Вдали виднелись комбайны, по полевым дорожкам сновалигрузовики, брич­ ки в парных упряжках. Страда вступала в самый разгар. Терентий остановился на стыке двух полос. — Вот здесь пшеница Мильтурум сеялась по непаханному, после луще­ ния. А на левой полосе — по паханному, на зяби. — Сколько здесь уродит, Терентий Семенович? — оживился Фиш,доставая свой блокнот. — А как вы оцениваете? — улыбнулся Терентий. Фиш смутился. Овечкин усмехнулся и прищуренными глазами посмотрел на своего собрата: — Определяй, определяй, — подбодрил он Фиша. — На лущевке, по-моему, лучше, а? — глянул тот на Мальцева. •— А все же какой, думаете, будет тут урожай? Видя замешательство коллеги, Овечкин пошел на выручку. — Тут будет центнеров под тридцать, а на паханном... немножко более двад­