Сибирские огни, 1961, № 12

— Наверное, папа, сначала воевать придется... А потом уж учиться,— он твердо посмотрел в растерянное лицо отца. Терентию все думалось, что война может закончиться так же быстро, как финская. Такая военная техника, такой порыв людей! Но с каждым днем эти на­ дежды таяли. Наши оставляли город за городом, враг оказался очень силен. Пришла очередь и Костюши. И словно только сейчас Терентий заметил, что Костюша стал совсем взрос­ лым парнем, не по годам серьезным. — Не надо, м ам а ...— ломающимся баском успокаивал сын плачущую м ать .— Я учиться еду, это же еще не фронт... Не надо, мама... До свидания, я буду часто писать. Наскоро простившись с отцом, братьями и сестренками, Костя заспешил из дома. Таким вот и запомнился Костя Терентию. Ходил ли он по полям, подавал ли снопы в молотилку при ночной молотьбе, суетился ли на току, где готовились семена на посев будущего года — в памяти нет-нет, да и появится высокий юно­ ша с голубыми глазами, не по годам серьезный, рассудительный. «Помощ­ ник...» — шептали губы Терентия, и лишь в напряженной работе чувство тоски несколько притуплялось... А людей все меньше. И тракторов меньше. Отправили на фронт новый грузо­ вик. В хозяйстве остался один — старенький. И кони лучшие взяты для армии. Егор Коротовских как-то сознался Терентию: — Если бы весной мне сказали, что из колхоза возьмут на два месяца пол­ тораста мужиков, я сразу бы отказался председательствовать... А теперь ушло более двухсот, и ведь даже не очень запоздали с уборкой хлеба? Не знали мы, оказывается, своих сил, — заключил он. Терентий согласен: не знали мы, как сильны, когда в беде... Зимой на колхозной ферме работали одни женщины да вчерашние школь­ ники. Второй сын Терентия^Савва сам попросился на ферму. И хотя за плечами у него всего пятнадцать лет*! несмышленыш еще, Терентий не перечил. Труд — это та же учеба, только учеба самой жизнью. От Кости часто приходили письма. Как-то Терентий увидел на столе письмо, адресованное Савве от брата. Написано четким убористым почерком. Несколько ра з перечитал Терентий некоторые места в письме: «Дорогой Савва, пишу тебе второе письмо... Много здесь мне пришлось передумать, во многом и многом раскаиваться. То, что не доходило до меня дома, дошло сейчас. Жизнь учит и подсказывает, что нужно делать и что нельзя. Нам с тобой еще по-настоящему не приходилось встречаться с ней, но это только до времени. Когда тебе придется встретиться с жизнью один на один, тогда ты поймешь, что многое, что ты делаешь теперь, потом будет вызывать раскаяние... В наших поступках было недостаточно уваже­ ния к нашим родителям». Терентий прикрыл глаза. «Вот, оказывается, какой его сын!» «...Где бы ты ни был, мысль о родителях нужно носить всегда глубоко в своем сердце, и с этой мыслью тебе будет легче переносить все тяготы и трудно­ сти, которые будут встречаться в жизни. ...Скоро, Савва, я отправляюсь на фронт защищать нашу с тобой Родину, за­ щищать то, за что проливали пот и кровь наши отцы и деды. Ты сам, наверное, по радио и из газет знаешь, сколько горя принес ненави­ стный германский фашизм нашему народу. ...Надеюсь, Савва, что мы после войны встретимся совершенно другими людьми, лучше, богаче душой. И заживем такой жизнью, какой никогда до этого не жили». Терентий отложил письмо. Задумался... В комнату зашел Егор Коротовских. Он заметно похудел, широкое лицо давно не брито.