Сибирские огни, 1961, № 12

что когда-то мне парного наливала молока; чье-то имечко «Васена», чья-то песня, чей-то взгляд, и над всем — закат каленый, степью пахнувший закат... Я вставала рано-рано, уходила на заре — в белом-белом были травы, в чистом-чистом серебре. И в туман тонули дали, да они не далеки,— за околицей вставали сосны сказочной тайги. Шла дорогой, шла тропою, и встречались на пути ручейки — босой ногою даже в зной не перейти. Шла, пока не сядет солнце и не встанет впереди чье-то светлое оконце, чей-то домик на пути... И бывает же такое: через много-много лет вдруг припомнится с тоскою все до искорки родное — перевитый песней след... * * * Я могу, чтобы метели не летели вам в глаза; я могу развесить зелень на весенние леса; я могу туман разбросить над вечернею рекой; я могу рассыпать росы по траве своей рукой; захочу — и улыбнетесь блеску солнечного дня; захочу — и вы взгрустнете, сердце думой полоня; захочу — и вы пойдете в степи, в горы и в тайгу... Коль в беду вы попадете — непременно помогу. А, случится, я узнаю эту самую беду, люди добрые, сама я к вам за помощью приду...

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2