Сибирские огни, 1961, № 11

ся крошечный клочок сухой земли, на нем-то и ютится пастушка со своими полу­ раздетыми малышами. На ее лице ни тени беспокойства, она будто не замечает ни потрясающих горы разрядов, ни падающего холодного дождя. Запрокинув го­ лову, она смотрит безучастным взором в черное небо и о чем-то раздумывает. Когда же гроза отдалилась, Хутама раздула костер, прикрыла малышей по-* долом своей широченной юбки, видимо считая, что самое интересное закончилось. Позже, когда лагерь осветили косые лучи заходящего солнца, пастушка пе­ реселилась в чум вместе с костром, и оттуда долго слышалась колыбельная песня. Куда-то за последний хребет укатилась гроза. В голубом прозрачном небе дотлевают последние лучи заката. И уже по мокрой тайге расплывается сумрак летнего вечера. Как свежо стало в лесу! Ни единого комара, смолкли все звуки, и тольк» взбухший от ливня Утук, закусив удила, мчится с диким ржанием по камени­ стому руслу. Из палаток к костру вылезают люди. Лагерь наполняется обычной суетой: кто сушится у огня, кто заканчивает прерванную работу, а некоторые не прочь что-нибудь поесть. Трофим Королев в палатке стучит ключом рации, посылает в эфир позывные, вызывает штабную станцию. • Готовится ужин. В ясном небе померкло отставшее облачко, и тайгу до краев захлестну­ ла тьма. Неожиданно из мрака лесной чащи послышался знакомый оклик Улукит- кана, подбадривающего оленей. Через несколько минут на поляну вышел устав­ ший караван, и мы увидели и старика, и Василия Николаевича, и других людей, отправившихся искать нас по притоку. — Сами узнали, без Проньки, что вы пришли,— говорит Улукиткан, ото­ гревая у огня закоченевшие руки.— Уже далеко отсюда были, слышим, чужая, собака лает. Кому, думаю, тут ходить, место худое, следа зверя нет. Потом уга­ дали, Кучум, однако. Мы с Василием скоро туда побежали. Там и Бойка с ним. Большой медведь держали. Мы хорошо стрелял, мало-мало мяса привезли. Поче­ му вы так долго ходи? — обращается он ко мне. — Погода задержала. Улукиткан и Лиханов располагаются под лиственницей, вместе с Хутамой. Возле чума развешивается одежда. Старик что-то громко и живо рассказывает Хутаме. Остальные собрались у большого костра. Теперь можно рассмотреть всех обитателей лагеря. Подразделение Пугачева состоит из шести дюжих, по-гвардейски сложенных парней и маленького, шустрого, с птичьим носом и огромной порыжевшей от солн­ ца бородой, самого Пугачева. Никого не тронь, один за всех, все за одного! Бе­ де тут не так просто поживиться. Власть же Пугачева над всеми безгранична, это­ му способствует его опыт и заразительный оптимизм. Видом своим люди эти смахивают на непоседливых таежных бродяг. У тайги и гор с геодезистами свои давние счеты, особая непримиримость. Не многие выдерживают, а те, кто продолжает,— сживаются с постоянным ри­ ском, с неудобствами походной жизни, становятся смельчаками, и тогда нет для них иной жизни, как напряженная борьба с природой. Я гляжу на этих людей, освещенных скупыми бликами костра, на их донельзя истоптанную обувь, много­ численные латки на штанах и рубашках, кровоподтеки на лицах — и с гордо­ стью вижу, сколько дерзновенной силы и воли живет в каждом из этих мужествен­ ных землепроходцев, неутомимых тружеников, создающих карту родной земли. Карта... Как просто на нее смотреть. И как не просто, порою мучительно трудно, создавать ее!.. Знайте это, помните об этом,, когда рассматриваете карту, когда прослежи­