Сибирские огни, 1961, № 11

чем не повторяя друг друга, они связаны нерасторжимо большой, настоящей че­ ловеческой дружбой, закаленной в труднейших испытаниях. — Ну-ка погляди на меня, воскресший из мертвых! Значит, здорово при­ жало на Алгычане? — растроганно говорит Пугачев, не выпуская друга из объятий. — Все прошло, бурьяном поросло, стоит ли вспоминать! — А Нина? Королев некоторое время молчит, и какие-то затаенные мысли омрачают его лицо. — У Нины несчастье, муж умер. Осенью поеду за ней. Повернувшись к палаткам, Пугачев зычно орет: — Пронька, где ты, опять дрыхнешь, айда сюда! — Тут я. — Собирай котомку и догоняй Улукиткана, пусть возвращается. Пронька, детина лет двадцати, молча потоптавшись возле нас и почесав затылок, собирается и уходит. А Хутама равнодушно смотрит на всех нас, видимо, ей не все понятно в на­ ших разговорах и отношениях друг к другу. Она отвела в сторону от палаток ка­ раван и решила обосноваться под одинокой лиственницей. Я помог ей развью­ чить оленей, натянул полог. Парни разожгли дымокуры. И тут в тишине знойно­ го дня, над разомлевшим от истомы лагерем, раздаются голоса близнецов. Их ду­ эт производит поразительное впечатление на загрубевших, давно оторванных от своих семей, лишенных ласки людей. Детский крик напоминает им о многом, оставшемся где-то далеко-далеко. Хутама долго кормила малышей и что-то ласково, почти шепотом, говорила им на родном языке, и весь лагерь притих. А из-за гор, вдруг потемневших, словно из берлоги, выползали тяжелые дож­ девые тучи. Надвигалась гроза. Кругом стало темно. Где-то на юге за хребтом баловалась молния, трепеща синеватыми отсветами над всплывшими из мрака вершинами... Пастушка окинула взглядом взбунтовавшееся небо и заторопилась устраи­ вать ночлег. Мы предлагали ей перебраться в палатку, но она отказалась и на­ чала ставить под лиственницей свой берестяный чум. А тучи, уже перевалившие горизонт, нависли свинцовыми глыбами над сто­ янкой. По притихшей тайге задул, меняя направление, тугой, влажный ветер. Мы общими силами помогли Хутаме нарубить жердей, установить их конусообразно и молча наблюдали, как привычно и ловко ее руки раскладывают поверх жердей полотнища бересты. Чум был готов раньше, чем на землю упали первые капли дождя. Хозяйка разожгла внутри чума дымокур, перетащила туда вьюки, но сама с малышами осталась под лиственницей. Она передвинула костер поближе к ство­ лу дерева, расстелила оленью шкуру и, распеленав близнецов, уложила их на нее, дескать, смотрите, какая бывает гроза в горах, привыкайте ко всему! И дети молча таращили свои, еще плохо видящие, глазенки на грозовые не­ беса и как бы прислушивались ко всему, что творится в мире. Внезапно распахнулась черная бездна неба, и оттуда на затаившиеся горы обрушились тяжелые раскаты грома. Через минуту это повторилось снова и сно­ ва. Все ближе, все тяжелее. По тучам шныряли молнии, осыпая горячим бле­ ском тайгу. Земля дрожала, как от мучительной боли. В воздухе стоял непрекраща- ющийся гул. Дождь сразу превратился в ливень и загнал нас в палатки. Я продолжал наблюдать за Хутамой. С редкой кроны лиственницы, под ко­ торой сидела женщина, вода сбегала непрерывными струями. Уже залит костер, уже напиталась водою почва, но возле толстого ствола лиственницы еще оставал- 6. «Сибирские огни» № 11.