Сибирские огни, 1961, № 11

Эх, Любер, ты мой Любер, дорогой товарищ, знаю, душу мне теперь кипятком ошпаришь. Тот сыновний долг не мал — сам я понимаю. Потому затосковал по родному краю. Потому сменил, браток, чуть настали сроки, даль непройденных дорог на былые тропки. Пусть они не велики, на земле в итоге без притоков нет реки, а без троп — дороги. Думы катятся рекой. И молчу, молчу я. А Любер махнул рукой, будто правду чуя. Обнял крепко: — Не тужи! — и кольнул усами: — Наши вожжи и гужи — разберемся сами. А с тебя — особый спрос, по иному счету: распиши-ка наш колхоз, распуши-ка к черту. Ничего не позабудь, никого не бойся — не обидимся ничуть, лишь была бы польза. Чтобы ночи не спалось делопутам нашим, чтобы эхо донеслось до кремлевских башен. Только прямо не пиши — «пропадаем даром!» Это так я, для души капнул скипидаром. Эта ругань не в зачет. Прибедняться что нам? Жизнь идет, вода течет по своим законам. Вот и мне всего важней, что, по крайней мере, больше липовых лаптей нету на Любере. Хоть богатств не накопил, хоть бедней буржуя, мотоцикл уже купил, за рулем сижу я. Говорю не оттого, что люблю хвалиться. Для тебя ведь одного Это говорится. Сочини-ка обо мне пару строчек тоже, чтоб в заморской стороне простонали: — Боже! На совсем иной манер взвоет эта шайка: ведь не кто-нибудь, Любер догоняет Айка! Рассмеялся и изрек этот добрый малый: — Вот тогда тебя, дружок,, я прощу, пожалуй. А о прочем не тужи, мы теперь с усами: наши вожжи и гужи — разберемся сами. Громко хлопнул по плечу: — Ну, пошли для.пробы. С ветерком тебя умчу на родные тропы! М Л Проводив до дальнего кургана от родной околицы села, вятской мяты, как пучок емшана, мне в дорогу женщина дала. Т А И, вручив подарок неказистый, наказала: — В стужу и метель завари по-нашему душистый, крепкий чай за тридевять земель..