Сибирские огни, 1961, № 11

ние на небольшое полотно «Дены-Дерь». Пейзаж горного озера поразил геолога. Краски в левом углу картины показа­ лись ему «совсем невозможными». Чем внимательнее он смотрел на полотно, тем больше всплывало деталей, и тем силь­ нее изумляла его тонкая работа худож­ ника. «У подножия конусовидной горы под­ нималось зеленовато-белое облако, излу­ чавшее слабый свет. Перекрещивающие­ ся отражения этого света и света от сверкающих снегов на воде давали длин­ ные полосы теней почему-то красных от­ тенков. Такие же, только более густые, до кровавого тона, пятна виднелись в изломах обрывов скал. А в тех местах, где из-за белой стены хребта проникали прямые солнечные лучи, над льдами и камнями вставали длинные, похожие на огромные человеческие фигуры столбы синевато-зеленого дыма или пара, прида­ вавшие зловещий и фантастический вид этому ландшафту». На вопрос, заданный художнику, как объяснить красные огни в скалах, сине- зеленые столбы и светящиеся облака, тот ответил: «Объяснение простое — горные духи... Вы думаете, название озе­ ру только за неземную красоту дано? Красота-то красотой, а слава дурная. Вот и я картину сделал, а ноги еле унес». Расспросив Чоросова, как отыскать Озеро Горных Духов, геолог записал его указания, не подозревая, какое они бу­ дут впоследствии иметь значение. На лрощанье старый художник пообещал ему подарить этюд, сделанный на озе­ ре: «Только,— он помолчал немного,— это уже после того, как помру, сейчас мне расстаться с ним трудно». Прошло еще несколько лет. Геологу было поручено заняться исследованием ртутных местонахождений Сефидкана в Средней Азии. Однажды, когда он рас­ сматривал под микроскопом шлифы ртутной руды, прибыла посылка, кото­ рая больше огорчила, чем обрадовала его, — этюд к картине «Дены-Дерь» — «как знак того, что художник Чоросов окончил свою трудовую жизнь». «Озеро Горных Духов»,— рассказы­ вает далее геолог,— продолжало стоять перед моим внутренним взором, и я сна­ чала даже не удивился, увидев в мик­ роскопе кроваво-красные отблески на фоне голубой стали, так поразившие ме­ ня в свое время на картине художника. Секундой позже до сознания дошло, что я смотрю не на картину, а наблюдаю внутренние рефлексы ртутной руды... Взволнованный предчувствием еще не родившейся догадки, я направил луч осветителя с дневным светом на этюд «Озеро Горных Духов» и увидел в ска­ лах у подножья конусовидной горы от­ тенки цветов, в точности сходные с толь­ ко что виденными под микроскопом». Читатель, заинтригованный загадоч­ ным пейзажем, с нетерпением ждет раз­ вязки, которая не обманывает его ояш- даний. Тайна горного озера раскрывает­ ся в самых последних строках. Геологи­ ческая экспедиция подтвердила пра­ вильность неожиданно возникшей гипоте­ зы: там действительно оказалось ред­ чайшее в природе месторождение жидко­ го металла. И происхождение легенды, и необыч­ ный колорит картины, и клинические при­ знаки отравления ртутными парами, и мертвая зона вокруг озера — все полу­ чает, в конце концов, достоверное объ­ яснение. Но самое примечательное в этом рассказе — прихотливый путь от­ крытия: народная легенда воздействует на воображение талантливого художника,, а его картина, в свою очередь, наталкива­ ет геолога на поиски, приведшие к пора­ зительному результату. Загадка природы выясняется таким образом с помощью нескольких взаимодействующих факто­ ров, почти не соприкасающихся в обы­ денной жизни. Неожиданное столкнове­ ние фольклора, живописи, медицины и минералогии приводит к геологическому открытию. В «Озере Горных Духов» выразитель­ ные картины природы, конечно, создают настроение, делают рассказ эмоциональ­ ным и поэтичным. Но значение пейзаж­ ных зарисовок этим не ограничивается. Они совершенно необходимы по ходу действия. Это — главный двигатель сю­ жета, стержень всего повествования. Не будь описаний природы, рассказ не толь­ ко бы утратил свои художественные до­ стоинства, но и вообще перестал бы су­ ществовать. Картина Чоросова рассматривается с разных точек зрения: глазами самого художника, который видит свою заслугу в правильном выражении сущности впе­ чатления и сопоставляет виденный когда- то ландшафт с его изображением на по­ лотне, и глазами геолога, усматриваю­ щего в картине искусно воспроизведен­ ные особенности горного рельефа. И вме­ сте с тем, как человек, хорошо чувствую­ щий природу и неравнодушный к искус­ ству, он находит нужные слова, чтобы вы­ разить свое непосредственное эмоцио­ нальное восприятие «Дены-Дерь». На этом необычном пейзаже и держится без­ укоризненная мотивировка фантастиче­ ской гипотезы. Так построены и другие рассказы: И. Ефремова. Природа и наука — глав­ ные действующие силы, а человек, герой: повествования, становится как бы свя­ зующим звеном. И в «Бухте радужных струй» в дей­ ствие вводится причудливый пейзаж. «Сказочная симфония сверкающих кра­ сок», восхитившая советских летчиков,, совершивших вынужденную посадку в уединенной флоридской бухте, приводит к неожиданному открытию особой разно­ видности эйзенгартии — таинственного.