Сибирские огни, 1961, № 10

— Д а , — подтвердил Якименко, — дадут ответ... в общих чертах... — Не поймите меня ложно, — продолжал Чернышев, — но я, как бы вам это сказать ... Мне часто, особенно вот в эти годы, в годы войны, при­ ходилось впервые знакомиться с новыми для меня дисциплинами... В об­ щих чертах? В этих двух книгах, значит, только наметки... А нет ли у нас — полного курса? Якименко улыбнулся, что с ним случалось довольно редко: — Я полагаю, — сказал он, — что вы можете довериться моему на­ учному чутью... Такого, как вы хотите, полного курса не существует. Полный курс — это сотни томов различных первоисточников, которых вы никогда не успеете прочесть... Чернышев рассердился: ты успел, а я не успею? Помру скоро, что ли? Тебе — к чему, а мне — ни к чему? Ишь ты какой, однако... , — Эти две книги,— продолжал Якименко невозмутимо,— представ­ ляют собой как бы краткую энциклопедию партийных знаний... Прочтите их, а потом — сами найдете, что вам нужно еще прочесть... Поздно вечером, у себя дома, приготовившись к очередной ночной работе, Илья Иванович натолкнулся на эти книги и, раскрыв одну из них, прочел на титульном листе несколько строк, написанных знакомым почерком Якименко: «...те естествоиспытатели, которые хотят игнорировать фи­ лософию и рассматривать проблемы естествознания независи­ мо от всякой философии, на самом деле оказываются в плену самой худшей, самой отсталой философии, становятся рабами самых скверных вульгаризированных остатков, самых сквер­ ных философских систем». Маркс и Энгельс. XIV, сто. 415. Илья Иванович насторожился: он считал, что уже вышел из того возраста, когда его можно агитировать. Он посмотрел титульный лист на свет: но нет, чернила не были свежими, Якименко сделал эту надпись д л я с е б я! Это открытие поразило Чернышева, он крепко задумался . Все это верно, он всегда изучал природу независимо от какой бы то 'ни было фи­ лософии, даж е , отчасти, этим гордился: его наука была чистой, независи­ мой наукой... Значит, он — раб самых скверных философских идей? Д аж е — са­ мых скверных, вульгаризированных остатков этих идей? Вот это здорово! Никогда такого он за собой не замечал... Не может этого быть, неправда! И, раскрыв книгу, приготовив карандаш , блокнот, удобно усевшись в кресло, Илья Иванович приступил к чтению. «Диалектика природы»? Ну что же, посмотрим! XII Илья Иванович Чернышев, засевший в один прекрасный день за изу­ чение новой для него области знаний, давно уже не был, конечно, тем профессором Чернышевым, который некогда вошел в приемную наркома. Достигнув определенной высоты научного познания, Чернышев по­ чувствовал, что ему как бы не хватает воздуха. Почувствовал одно­ сторонность своего развития, отсутствие точки опоры для дальнейшего восхождения к вершинам науки. Чернышев не знал, что истолкование науки служило главной проб­ лемой, стоявшей перед философскими школами на протяжении многих столетий. Будучи последовательным материалистом, поскольку он был подлинным ученым, Илья Иванович никогда не читал, например, Юма: