Сибирские огни, 1961, № 10

шим на производство. Свои-то собственные научные рукописи он по де ­ сять раз, небось, правит, а тут — даже , видно, не удосужился прочесть, схалтурил, словом! Я обвиняю е г о— два , — продолжал Белявцев, — в не­ уважении к тем, которые поручили ему редактирование этой книги, к са- мому себе, к труду редактора... И обвиняю его — три: в неуважении к русской науке, к советской науке! Стыдно, батенька! И вдруг, повернувшись всем телом к побагровевшему Казанцеву* Б е ­ лявцев поклонился ему в пояс, снял ермолку и блеснул лысиной: — Спасибо, Софрон Аггеевич, утешил меня на старости лет, благо­ дарствуйте! От кого уж, а от вас — -не ожидал! Академик сел, запыхавшись. Когда удалось восстановить тишину, Ку- баркин спросил его: — Так что же вы предлагаете? В это время попробовал было подняться Казанцев, но Мусафранов посадил его взглядов: не лезь уж, сиди, мол, ради бога, не мозоль глаза... — Я предлагаю, — сказал Петр Акимович, — выразить обществен­ ное порицание. — У меня есть добавление, — сказал с места Якименко, — и обязать профессора Казанцева прочесть цикл открытых докладов об истории и важнейших открытиях в области органической химии! Казанцев сжал Якименко колено. Пробормотал: — Спасибо, голубчик! Вся эта история произвела на Илью Ивановича очень тяжелое впе­ чатление. Он был расстроен: конечно, приоритет советской науки — это большой, принципиальный вопрос... Но аяксы , да еще вот — Софрон Аггеевич! Так ошельмовать его, беднягу, в присутствии трехсот человек! Ну, допустим, проявил легкомыслие, с кем не бывает! Все-таки это же не кто-нибудь, а Казанцев! Хорош Белявцев, нечего сказать, удружил. Н а ­ зывается — заступился! Одеваясь в вестибюле, он поделился своим мнением с Якименко. Но тот с ним не согласился: — Наоборот, я считаю, что еще чересчур либерально с ним посту­ пили... — Но, позвольте, вы же сами, своим добавлением демонстрирова­ ли полное доверие к нему, не так ли? — Если хотите знать, вся эта процедура — совершенно непартийная постановка вопроса! Чернышев вспылил: — Послушайте, вот пятнадцать лет слышу от вас об этой непартий­ ной постановке вопроса и не возьму в толк, что же это? Вы мне рас­ шифруйте, ради бога, раз навсегда эту таинственную формулу! Якименко принял вызов. Он как будто бы даж е ждал его: — Охотно, Илья Иванович, — ответил он, — вы же — человек науки и легко меня поймете: партийность в мыслях, в суждениях, в поступках есть функция системы идей, определенного мировоззрения. Это трудно объяснить вот так, на ходу, в вестибюле, в двух словах... Хотите, принесу книги по этому вопросу и вы сами познакомитесь? — Буду вам очень признателен,— пробурчал Чернышев, продолжая сердиться... Якименко был человеком на редкость пунктуальным. На другой же день, зайдя к Чернышеву по какому-то делу инженер-подполковник до­ стал из портфеля две книги. Илья Иванович прочел заголовки: — Видите ли в чем дело, — сказал он, — я отнюдь не считаю себя человеком универсально образованным, однако... Вы уверены, что эти книги дадут мне ответ на интересующий меня вопрос?