Сибирские огни, 1961, № 10

Далекий голос Клавы рассказывал: — Слышишь, папа? Пишет Боря: он ранен, лежит в прифронтовом госпитале... Ранен легко: три пули и все в мякоть! Слышишь, папа? Сла­ ва богу, все три пули — в мякоть! Д а что она говорит такое? Слава богу — в мякоть? Мякоть это же— тело! — Алло, Клава! Да говори же толком, как он себя чувствует? — Д а папа, же! Ну какой ты, право, бестолковый... Ну, почем я знаю, как он себя чувствует... Ведь ты же знаешь Бориса? Никаких под­ робностей, д аж е самого главного не написал, противный мальчишка! Оказывается, это еще не все... Есть еще что-то, самое главное... Что же это? — Д а говори толком, Клава, нас скоро разъединят! Что главное-то? Он все-таки жив , по крайней мере? — Д а господи, как же не жив, если пишет? И еще пришло письмо от командующего... Борюшка — Герой Советского Союза! Слышишь, папа? Борис — герой! Папа , приезжай немедленно, слышишь? Может быть, ко- му-нибудь надо к нему поехать? М ама плачет, Анна плачет... Илья Иванович представил Клавино лицо, тоже залитое слезами... Борюшка вечно дразнил ее, что она, когда плачет, смотрится в зеркало... Илья Иванович не спал^ более суток. Стучало в висках, трещало в микрофоне, было очень плохо слышно. Все бросили работу и сейчас на­ пряженно прислушивались к обрывкам этого телефонного разговора. Илья Иванович чувствовал, как по-прежнему дрожит у него на плече ру­ ка Максимова. — Кому-нибудь выехать? А пустят ли туда? Ведь это ж е — прифрон­ товой госпиталь? А откуда известно, что он легко ранен? Клава запл ак ал а : — Папа , д а я с тобой никак не договорюсь! В общем, приезжай не­ медленно! Слышишь? Ты приедешь? В этот момент на линии что-то щелкнуло, и спокойный девичий голос произнес: — Ваше время истекло... Хозяин требует линию... Разъединяю . И все кончилось, Клава пропала, в микрофоне з аж уж ж а л а индукция каких-то посторонних сигналов, зуммеров и шорохов. Чернышев тяжело опустился на стул и вытер влажный лоб платком. Воздушный бой... Истребитель, идущий на таран с выпущенным шасси, фейерверк трассирующих пуль... Герой Советского Союза? Самое главное? Глупышка Клава. Разве — это самое главное? Самое главное это то, что он жив! Пока жив... Вечером, к ужину, было шампанское... Старый Белявцев , постучав вилкой по бокалу, поднялся: — Товарищи, — сказал он. — Я нисколько не хочу ум алять значения подвига Бориса Чернышева... Но... Вот мы с вами здесь засели , как кры­ сы в норе, а разве мы не причастны к этому подвигу? Горючее на истреби­ теле наше? Наше: присадка Чернышева, ПЧ! Смазка наша? Мы делали! — Консистентную смазку делали не мы, — поправил с места педан­ тичный Френкель. — Все равно, Казанцев консультировал, — добавил Геращенко. — Жидкость для гидравлики наша? Наша, установку проектировал Френкель... — Так ли это? — усомнился Френкель. — Я, действительно, такую установку проектировал, но я не убежден, что именно для этого истреби­ теля... Все рассмеялись. Очень серьезный, как всегда сдержанный и подтя­ нутый, поднялся с места с бокалом в руке Якименко: