Сибирские огни, 1961, № 10

М ария Алексеевна разрыдалась и уткнулась в одеяло. А он гладил левой, живой рукой ее седую голову и думал: «Она говорит так , потому что не знает, что такое счастье! Счастье — в борьбе, во временных поражениях и конечной победе, счастье — в науке, счастье — в служении Родине, России... Счастье в том, чтобы всю жизнь карабкаться, обдирая ногти в кровь, к вершинам познания, срываться, падать и снова карабкаться все выше и выше... Счастье в том, чтобы с го­ ловокружительных вершин познания оглянуться на необъятный мир, бур­ лящий страстями, передохнуть и вновь карабкаться все вперед и вперед, к новым, виднеющимся вдали, вершинам... Счастье даж е в том, чтобы до­ гонять тот поезд, который так часто является мне во сне, не догнать, но догонять... Все равно — счастье! Потому что догнать этот поезд было бы, видимо, уже бессмертием... Бедная , родная моя Маша! И она говорит о счастье!» Мария Алексеевна ушла... Илья Иванович продолжал л еж а ть наедине со своими мыслями, ощущая почти полный душевный покой. Болезненные припадки продол­ жались: тупые уколы в спину следовали один за другим, со скоростью пулеметной ленты. Эта пулеметная очередь как бы насквозь прошивала его тело... А он лежит, стиснув зубы. Только веки дрожат на полузакрытых гла­ зах, да капельки пота выступят на лбу. Потом, когда припадок пройдет, он попросит: — Нина Викторовна! Подайте, будьте добры, книгу: читал, читал, а она вдруг куда-то завалилась! Он покончил теперь со всеми делами , можно было спокойно лежать и думать. В последние дни одна мысль занимала его голову: нужно обязатель­ но, во что бы то ни стало, написать письмо в ЦК. Но о чем же? Хотя бы вот о чем: он умирает счастливым... Впрочем... Профессор Чернышев умер счастливым? Что ж е тут удивительного, так оно и долж ­ но быть! А обратит ли внимание ЦК на его смерть? Пожалуй, обратит! Кто-нибудь скажет: — А знаете, ведь профессор Чернышев-то умер... Тот самый, пом­ ните? Наверное, покачают головой: — Чернышев умер? Д а ведь ему и шестидесяти, кажется, не было? Эх, недоглядели... И вдруг кто-нибудь начнет объяснять, что профессор Чернышев был своенравен и упрям, что он ни за что не хотел лечиться, что он притво­ рялся и обманывал всех — врачей, семью, близких, что он обманул Партию... Вот о чем нужно написать! Написать всю правду, такую правду, которую он никому другому не решился бы высказать. Написать, что э т о — было единственным выходом из положения, что иного — не было... Написать, что он долго раздумывал над тем, как при­ нять такое решение, правильное решение... Написать, что оно было про­ диктовано только стремлением служить науке, народу, Партии, Родине— до последней секунды, до последнего вздоха... Написать, что именно мировоззрение, сложившееся у него на старо­ сти лет, подсказало ему способ — ценою своей жизни победить смерть... Написать, что если б он мог прожить еще десять, еще сто жизней, то имен­ но так же умирал бы, потому что он хотел бы умирать счастливым...