Сибирские огни, 1961, № 10

ма, что он, домашний врач, делал все возможное, чтобы помочь больному, словом,— выполнил свой долг. При этом доктор Гуляев бросил на докладчика быстрый и слегка на­ смешливый взгляд. Ну кто же, мол, сомневается, что ты выполнил свои долг? Достаточно на тебя посмотреть! Сразу видать, что ты прежде все­ го человек долга... Восходящее светило клинической онкологии, доцент М аркарьян , был нестарым, начинающим уже полнеть, смуглым, наголо выбритым мужчи­ ной с умными глазами и плотоядными губами, которые он, вдобавок, не­ престанно еще и облизывал. Он был в прекрасном темно-сером костюме и благоухал дорогими духами. Доктор М аркарьян только что возвратил­ ся из заграничной -командировки и написал о ней уже блестящий науч­ ный отчет. Для участия в консилиуме его оторвали от заключительных выводов по этому отчету. Его пригласили сюда либо для того, чтобы окончательно утвердить диагноз рака, либо чтобы опровергнуть его. Между тем, ни того, ни дру ­ гого он, по совести, никак не мог сделать. Прежде всего, отсутствовали совершенно необходимые для этого данные клинических наблюдений. Главная же причина заключалась в том, что доктор Маркарьян на осно­ ве большого опыта пришел к убеждению, что рак , на данном этапе совер­ шенства медицинских знаний, диагностируется чрезвычайно трудно не только в ранней стадии развития и что нередко больной умирает до того, как можно окончательно высказаться о причинах его заболевания. Поэтому, не дав того единственного ответа, который от него ож ида ­ ли, он изложил содержание отчета о своей научной командировке. Р а с ­ сказал о заграничных' раковых институтах, д ал критический анали з их деятельности, привел несколько редких случаев неправильного диагноза рака . Все это было очень интересно и поучительно, но не имело никакого отношения к той цели, которую преследовал консилиум,— к судьбе Ильи Ивановича. Доктор Гуляев, утонув в глубоком кресле, внимательно слушал ора ­ тора , слегка склонив голову набок и почти опустив старческие, дряблые веки: казалось — он дремлет. Рассказывая, доцент Маркарьян так и сы­ пал иностранными словечками: больных он называл только п а ц и е н ­ т а м и , лечение — к у р и р о в а н и е м , отдельные случаи из медицин­ ской практики — к а з у с а м и , вскрытие — а у т о п с и е й , рак — к а н ­ ц е р о м . Последнее слово он произносил с каким-то особенно звонким прищелкиванием языка, казалось, что он не то хлопает бичом, не то стре­ ляет этим словом из пистолета. И старый доктор Гуляев, всякий раз, как разрывалось в воздухе звон­ кое слово — к а н ц е р , едва заметно вздрагивал , как от трудно скрыва­ емой физической боли... Профессор Бабушкина, с несколько неожиданной для такой немоло­ дой уже и хрупкой женщины энергией, обрушилась на сторонников тео­ рии механического возникновения раковых заболеваний, хотя никто ей и не возражал , поскольку сторонников этой теории среди присутствующих не было. Она, как дважды два, доказала , что рак развился у больного после контузии, но никак не вследствие контузии. До личности Ильи Ивановича, до его старого, изношенного умираю ­ щего тела, до бушующих в нем страстей ей, видимо, не было никакого дела: больной существовал для нее лишь как объект научной дискуссии. Она говорила: «вскрытие покажет», «когда мы рассмотрим данные вскрытия», «только вскрытие способно окончательно опровергнуть вред­ ное заблуждение»... И это было, безусловно, интересно и поучительно, но никакого отно­ шения к судьбе Ильи Ивановича не имело.