Сибирские огни, 1961, № 10

Чернышев после этих слов неожиданно воспрянул духом. — Так, значит, по-твоему, все дело в том, чтобы ощущать смысл жизни? Не т ак ли? — Д а , — подтвердил Боголепов, — для случая с Конкордией Степа­ новной— это так , а для твоего случая — эдак! Тебя может спасти толь­ ко чудо! — Так ты, оказывается, веришь в чудеса? — спросил Чернышев, криво усмехнувшись. Боголепов встал и снова заш агал по комнате, заложив пальцы за подтяжки. — Чудо, — пояснил он, как бы продолжая прерванную лекцию ,— это обывательский термин, соответствующий научному представлению об одной из закономерностей, вытекающей из математической теории слу­ чайностей. Чудо — это случай... Причем, учти, это такой случай, которому наука, на данном уровне ее развития, не в состоянии дать объяснения... Он подошел к столу и допил шампанское. Чернышев, понурив голо­ ву, слушал его. — Вот бывает так... Лечим мы, лечим, по всем правилам искусства. Больной поправляется. Моя наука, в которую я, заметь, верю абсолютно, говорит, что так оно и должно быть: больной должен поправляться. По­ том больному внезапно становится хуже, и он умирает в явном противо­ речии со всеми доводами науки... После таких случаев ночами не спишь, голову себе ломаешь, без конца перечитываешь историю болезни, винишь себя, ищешь своих ошибок... Но нет ошибки, все было правильно... Чудо? Да нет, просто — случай, вызванный совокупностью каких-то факторов, природа которых пока еще за пределами наших современных знаний! Он подошел к Чернышеву и положил руку ему на плечо. — А бывает и наоборот! Больному худо, он при смерти. И вдруг, без всяких видимых причин, он начинает поправляться. И опять-таки — чудо! Вот почему, брат, эта самая врачебная этика, черт бы ее подрал, и гово­ рит: нужно лечить больного до последнего его вздоха, д аж е если он без­ надежен. Потому что чудо, то есть — случай, не были бы ни чудом, ни случаем, если бы наступление их можно было предугадать... Если ты хо­ чешь знать, тот факт, что ты до сих пор ходишь, живешь, работаешь, сам по себе является чудом... Только поэтому я и не считаю целесообраз­ ным тебя госпитализировать... — Ну, хорошо, — перебил его Чернышев, чтобы переменить непри­ ятный разговор, — как ты-то себя чувствуешь? Здоровье твое как? Ведь тебе — шестьдесят три, не так ли? — Шестьдесят пять... Мое здоровье? У меня, видишь ли, модная бо­ лезнь (он усмехнулся) — гипертония... Ну, я за собой слежу , лет с пяток еще протяну... А потом кр-р-рак! «Далось ему это проклятое «крак», — подумал тоскливо Чернышев. А Боголепов, протерев очки, продолжал о себе: — Может быть, если бы мне переменить обстановку, я бы и дольше протянул. Боголеповы — как по отцовской, так и по материнской линии — до ста лет живали... Нужно было бы бросить клинику, уехать куда-ни­ будь, ну, скажем , на Алтай... Не то, чтобы вести растительный образ жизни, нет — взять колхозную больничку коек на 15—20 да иметь при себе еще врача для разъездов... В этих условиях я, может быть, и лет двадцать еще протянул бы! Так, по крайней мере, полагает наш Борис Викентьевич,— и Боголепов кивнул в сторону, откуда возникал огромный врач. — Коновал этот, что ли? — спросил Чернышев, почему-то раз­ дражаясь. Боголепов рассмеялся: