Сибирские огни, 1961, № 9

Гражданская панихида подходила к концу. Незаметно для себя,, Якименко очутился рядом с Максимовым. Якименко испытывал угрызе­ ние совести перед доцентом, которому он недавно еще желал смерти. Когда выносили гроб, чтобы поставить его на катафалк, Якименко шел позади и все время видел перед собой потную спину Максима Максимо­ вича, принявшего на свое плечо едва ли не половину тяжести. Шея до­ цента побагровела от напряжения: задыхаясь, он говорил кому-то из идущих впереди сдавленным шепотом: — На полотенца нужно было брать, я же вам говорил... Осторожно, не оступитесь! Якименко тогда подумал, что ведь все годы, что он знал Максимова, он всегда видел его в неустанном труде, иногда даже в труде чисто физи­ ческом. Когда собирали какую-то ответственную установку, Максим Мак­ симович был всегда тут как тут, в измазанном комбинезоне, с ключом в руках. Когда в годы войны группа Белявцева эвакуировалась за город, разве не Максимов перетащил на своих плечах едва ли не все оборудова­ ние опытной лаборатории? Разве не своими руками изготовил Максимов первую трубчатую печь, когда подвели подрядчики? Недаром вот Казанцев с ним будто бы и все время ругается, а на самом деле — ведь они неразлучны! Похороны Ильи Ивановича пробудили у Якименко много воспомина­ ний: вереницу образов, событий, дат... И в большей части этих событий неизменно фигурировал Максимов, не всегда бритый, часто потный, взъерошенный, только что закончивший какую-то работу для того, чтобы тотчас же приступить к другой... Под впечатлением этих мыслей Якименко сел с Максимовым в одну машину. Траурная процессия тронулась, сад опустел. Дома остался лишь один Пе-Пе, он не мог уехать вместе со всеми на кладбище: нужно было проследить за уборкой квартиры, потом ехать на дачу и подготовить Сережу к известию о смерти деда. Утром мальчи­ ку сказали только, что дедушка тяжело болен. Клава считала своего сы­ на очень нервным, едва ли не истериком. Поэтому сообщить о смерти де­ да ему решено было, когда он привыкнет к мысли о неизбежности этого факта. Заключительный этап щекотливой операции возложен был на Пе-Пе, поскольку на его долю в семье всегда выпадали самые неблаго­ дарные и самые неприятные поручения, к чему он, впрочем, привык... Сейчас он стоял на крыльце и курил. Грустно было в опустевшем саду... Вспомнив о жене и детях, Пе-Пе решил, что ничего плохого нет в том, что они опоздали на похороны: Аннушка внесла бы только лишнюю суету, сплошное рйсстройство, в общем... Старая кошка, та самая, которая в свое время, в годы войны, обгло­ дала последний кусок хлеба, припасенный для Ильи Ивановича, сейчас добралась до мотка красной шерсти, оставленного уборщицей в прихо­ жей. Остатки мотка валялись далеко в клумбе, все ступеньки крыльца были переплетены красной ниткой. Завершив свою работу, кошка улег­ лась на спину посреди крыльца, подставив светло-серое пушистое брюш­ ко лучам заходящего солнца. Крепко зажмурив глаза, кошка притвори­ лась спящей... У Пе-Пе был странный склад ума: значительные события подчас вызы­ вали у него самые мелкие мысли и, наоборот, самые обыденные факты из повседневной жизни неожиданно способны были настроить его на фило­ софский лад. Так и сейчас, глядя на кошку, он подумал: «Да, был Илья Иванович и не стало его... Когда он умер, мне сна­ чала показалось, что жизнь остановилась... А жизнь идет своим путем.»