Сибирские огни, 1961, № 9

Заметив, что говорит полушепотом, хотя в просторной комнате кро­ ме их троих никого не было, Софрон Аггеевич откашлялся и продолжал уже громче: — Как Мария Алексеевна? Когда похороны? Бухгалтер обстоятельно и деловито сообщил, что Мария Алексеев­ на — ничего, что она держится пока, главным образом, за счет нервного напряжения, но что он боится — ей будет хуже. Он хотел было сказать, что все они, то есть семья, уже три месяца как знали, что Илья Ивано­ вич должен непременно умереть, но решил, что постороннему этого гово­ рить, может быть, и не нужно. — Сегодня хоронить нельзя, не поспеем,— продолжал он,— завтра воскресенье и праздник физкультуры, в понедельник — научная конфе­ ренция в трех институтах сразу. Решили уж во вторник... Софрон Аггеевич забеспокоился. — Не думаете ли вы, — спросил он, — что это... немного... слишком долго? Он хотел сказать, что сейчас лето, очень жарко и труп может разло­ житься, но не способен был выговорить слов, выражающих эту мысль. Однако Пе-Пе уловил ее и даже слегка наклонил голову, давая понять, что он оценил деликатность профессора. — Мы тоже беспокоились,— ответил он,— но тут незадолго до вас. заезжал инженер Шахназаров. Он пообещал ночью установить такую холодильную камеру, ну знаете, как в Особторге хранят гастрономию... Пе-Пе ощутил неловкость этого сравнения, но другого подобрать не мог. — Его механики уже главную машину установили под гробом,— продолжал он также обстоятельно,— мы раньше полагали — на письмен­ ном столе, теперь же, видите, пришлось стол вынести в прихожую... Они только не подключили еще, но машина будет работать исправно, так что Илье Ивановичу будет прохладно... Д а и потом, как же мы могли бы раньше хоронить? Будь Илья Иванович жив — он сам так же распоря­ дился бы, чтобы не отрывать людей от дела... Софрона Аггеевича глубоко растрогало, что семья продолжала счи­ таться с мнением покойного и как бы советоваться с ним. Оглянувшись на Максимова, Казанцев видел, что доцент продолжа­ ет оставаться во власти все того же мучительного сомнения, сходить ли отнести фуражку в прихожую, продолжать ли держать ее в руках, либо— вовсе заткнуть за пояс, чтобы освободить руки? — Так пойдемте же? — сказал нетерпеливо Софрон Аггеевич и дви­ нулся, не дожидаясь Максимова. У входа в кабинет ему пришлось посторониться и пропустить Марию Алексеевну. Она вышла из раскрытых на обе створки дверей кабинета, возникнув из темных портьер, учтиво раздвинутых сопровождавшим ее моложавым, но начинающим уже сильно седеть адмиралом в белоснеж­ ном кителе. Адмирал от кончика ботинок и до могучей мускулистой шеи был как будто только что отдраен: он весь сверкал той особенной, непод­ дельной, не вызывающей никаких сомнений, чистоплотностью тела и одежды, которая обычно отличает как морских офицеров, так и рядовых военных моряков, и в особенности, подводников. Наклонившись к Чер­ нышевой (он был выше ее на голову), моряк что-то говорил ей вполголо­ са, ведя ее под локоть, а левой рукой медленно и нежно гладил ее смор­ щенную старческую кисть, испещренную голубыми жилками. Оба про­ шли мимо посторонившихся ученых, не заметив их: Мария Алексеевна шла, смотря прямо перед собой, пустым взглядом и изредка кивала голо­ вой, показывая, что она соглашается, хотя если и слышала звуки речи адмирала, то едва ли понимала смысл произносимых им слов... Мария