Сибирские огни, 1961, № 9

необязательного, иначе факты, события, описания возьмут в плен автора, и он собьется с выбранного им направления. Так и случилось с Н. Виртой, И. Кожев­ никовым и отчасти с Е. Пермитиным. Так появляется натуралистическая опи- сательность, враг номер один многих со­ временных авторов. Так появляются слишком пухлые романы, которые не прочитаешь без булавочных уколов. Сейчас все чаще раздаются голоса в пользу «романа-события», то есть такого произведения, в котором событийность будет решительно преобладать над ха­ рактерами. А хорошо ли это? У меня да­ же появляется кощунственная мысль: не хотят ли сторонники таких романов оп­ равдать своими теоретическими рассуж­ дениями недостатки своих произведений? Конечно, важные исторические и обще­ ственно-политические события могут иг­ рать серьезную роль в построении рома­ на. Но события — результат деятельно­ сти и борьбы людей, а люди представля­ ют главный интерес для писателя, следо­ вательно, выдвигать на первый план со­ бытия — значит, забывать об этой три­ виальной истине. Роман В. Волкова «Утро в степи» по­ хож на «Возвращенную землю» своими недостатками, проявляющимися в более наглядной форме. К тому же, у него нет достоинств, какие присущи роману Н. Вирты. В основу сюжета произведе­ ния В. Волков положил перипетии вза­ имоотношений парторга совхоза Русова с директором Закрылиным. По замыслу В. Волкова, Закрылин — неглупый, опытный, но политически беспринципный руководитель, случайно попал на целину и полностью раскрыл там свою карье­ ристско-обывательскую суть. Что ж, и такие люди попадали на целину. Но в романе В. Волкова герой оказался скле­ енным из разнородных кусочков: снача­ ла он предстает перед нами умным ра­ ботником с мещанским нутром, а затем оказывается очень глупым, удивительно мелким пакостником. Это не противоре­ чие характера, а противоречие авторско­ го исполнения. Словно не надеясь на то, что герой сам себя разоблачит в трудных условиях целинной жизни и будет мо­ рально осужден коллективом совхоза и выброшен из него, как негодный бал­ ласт, автор прибегает чуть ли не к де­ тективным элементам повествования. Закрылин оказался связанным преступ­ ной нитью с грязным маловером и цини­ ком Кучминским, он теряет разоблачаю­ щее его письмо и дальше поступает так, как будто желает подчеркнуть: вот ка­ кой я подлец! Русов — антипод Закрылина — инже­ нер, начальник большого цеха на одном из заводов. Они задуман как тип чест­ ного, принципиального, дальновидного коммуниста. Но он не ощущается как живая человеческая личность. Герой со­ бирается ехать на целину, но его сокро­ венные мысли и думы остаются окутан­ ными туманом. Вряд ли читатель пой­ мет, почему Русов захотел отправиться в необжитые земли. Если верить автору, то Русовым двигал патриотизм, чувство долга перед партией и народом, и потому он оставляет и удобную квартиру, и бе­ ременную жену, и дающую ему полное удовлетворение работу. Но так ли ему было нужно ехать? Обязательно ли быть на целине каждому честному патриоту? Может быть, Русов больше пользы при­ нес бы на заводе? Возможно, ему и нуж­ но было отправиться строить новую жизнь на целине, но ведь писателю не­ обходимо было убедить в этом читателя. Как и в «Возвращенной земле», в ро­ мане В. Волкова главенствует хрони­ кальный принцип повествования. Тоскли­ вые описания, нудные разговоры схем- персонажей, снова уныло детализиро­ ванные описания мелочей. О художест­ венном уровне романа дает представле­ ние следующий отрывок: «Месячный юбилей степного житья Котлов предложил отметить празднич­ ным обедом. В воскресенье с утра Кот­ лов съездил в Приречье и, кроме всего прочего, привез живого гуся... Подхватив гусака под мышку, глав­ ный бухгалтер вышел из вагончика. В одной руке у него был нож, другой он прижимал к себе птицу. Притоптанная тропа была скользкой. Неожиданно по­ теряв равновесие, Шавин грохнулся в сугроб. Гусак, почувствовав свободу, тут же воспользовался ею. — Гусь улетел! Гусь улетел! — вор­ вался в вагончик Шавин. Ловить гуся в степи было безнадеж­ ным делом: птица подпускала к себе преследователей совсем близко, но стои­ ло кому-нибудь из людей попытаться схватить ее, она, расправив крылья и отчаянно хлопая ими, перелетала на бе­ зопасное расстояние. Вытирая рукавом полушубка потное лицо, Котлов предложил: — Подстрелить его, чертяку! Люляка командировали к директору совхоза с просьбой помочь усмирить гу­ сака. Закрылин расчехлил ружье, опоясался патронташем и присоединился к «охотни­ кам». Гулкие хлопки дуплета огласили степь. Подобрав стреляную птицу, Ша­ вин принес ее в вагончик. В наказание за учиненный переполох главного бухгалтера приговорили к при­ нудительным работам, заставив ощипать гуся. Перо и пух носились по вагончику. Шавин проклинал гусака, а заодно и Котлова. Гусятину было решено сварить. Лю- ляк мастерски разделил(?) птичью туш­ ку; уложив мясо в ведро, поставил его на печку. Подошло время закладывать соль. Люляк сыпал ее прямо из кулька. Ша­ вин, шуруя в печи, подтолкнул руку