Сибирские огни, 1961, № 9

сразу понял, что целина — это передний край борьбы за народное счастье и что его место — там. Нелегко ему уезжать из Москвы, но он «готов поехать куда угодно, где нужны» его руки и его го­ лова: ему «одинаково дорог любой кло­ чок нашей земли, в любом краю». И хо­ тя он порой разговаривает по воле авто­ ра излишне высокопарно, у него нет разрыва между словами и делами. Душа Леонида раскрывается перед на­ ми в кульминационные моменты жизни, в драматических ситуациях. Ав^ор прав­ диво показал его чистую и возвышенную любовь к нежной и хрупкой Светлане. «Застенчивая, необщительная, иногда даже робкая», она бы никуда не поехала, если бы не полюбила беспокойного Лео­ нида. Писатель не скрывает своих сим­ патий к этой девушке. К сожалению, красота души Светланы открывается лишь в нескольких пунктирных точках: при решении отправиться на целину, на работе прицепщицей во время песчаной бури, в любви к Леониду. Автор слиш­ ком много говорит о ней от себя и слиш­ ком мало дал героине жизненного про­ стора для выявления своей индивидуаль­ ности и тех изменений в ее характере, которые произошли в алтайских степях. Отдельные читатели утверждают, что непонятно, почему Леонид полюбил Светлану, почему отверг ее соперницу, «бесстыдную казачку» Галину Хмелько? Галина, мол, не дрогнет в жизненных ис­ пытаниях, не будет пытаться дезертиро­ вать с целинного фронта. Действительно, Галина — смелая, бесстрашная девуш­ ка, приехавшая на Алтай потому, что здесь «все новое: и впечатления и дела». Ей тут живется «во сто раз быстрее и интереснее», ей нравится самый процесс обживания целины. В отличие от Свет­ ланы, у нее есть цепкая жизненная хват­ ка, она не теряется в трудных обстоя­ тельствах, смело решает различные воп­ росы, необычайно легко заводит знаком­ ства и всем нравится своей простотой и неистощимой веселостью. Образ Гали­ ны намечен интересно, но, к сожалению, он разрушается, теряет убедительность, когда автор повествует о безоглядной любви этой девушки к Леониду. Изобра­ жая эту чуть ли не демоническую лю­ бовь, писатель, видимо, стремился «ис­ пытать» героя, сделать образ его более объемным, а в результате характер Лео­ нида получился раздвоенным в личных отношениях, в него внесены фальшивые штрихи. Если же говорить об убедитель­ ности мотивировки любви Леонида к Све­ тлане, то тут надо учитывать всю слож­ ность законов человеческого сердца, дик­ тующих людям те или иные поступки в интимных отношениях. Оно руковод­ ствуется, как известно, не только зако­ нами симметрии и подобия! М. Бубеннов, в основном, правильно обобщил в образе Багрянова характер­ ные черты современой молодежи. И все же это только серьезная заявка на тип молодого советского человека — не боль­ ше. Поведение Багрянова, конечно, вы­ текает из его характера и положения. Но в некоторых сценах, уже отмеченных критикой, герой начинает действовать и говорить по плохо сделанной авторской шпаргалке. Фальшивые патетические фразы и мелодраматические метания вносят в характер Багрянова не свой­ ственные ему черточки, его образ в це­ лом получил серьезную трещину. Наси­ лие над характером никогда не прохо­ дит бесследно, и тут не спасет ссылка на романтическую манеру письма. Мне могут заметить, что в своих суж­ дениях о Багрянове я-де разорвал автор­ ский замысел от его воплощения: снача­ ла, мол, начал за здравие, а кончил за упокой. Хочется подчеркнуть, что в главных, решающих чертах образ Баг­ рянова, мне, например, симпатичен, и я не разделяю категорически отрицатель­ ного отношения к роману. Значительный интерес у читателей вызвал роман Е. Пермитина «Ручьи ве­ сенние». В центре его так же стоит об­ раз молодого человека Андрея Корнева. По сравнению с Багряновым, у Андрея иная судьба. «Андрей всегда считал Ал­ тай своей родиной, хотя - он родился в людном подмосковном селе... На Алтае родились его отец, бабка и дед, здесь он прожил все годы Отечественной войны, тут его водили товарищи по горам и ле­ сам..., деревенские друзья научили его ловить в горных ключах и речках осто­ рожных хариусов, охотиться на тетерева и белку, взбираться на верхушку испо­ линских кедров за липкими кедровыми шишками. Вместе с ребятами он любо­ вался с вершины Глядена круглым, как татарская чаша, озером Хан-Алтай и во­ допадом Сорвенок. Ни в какой сказке не слышал, ни в одной книге не читал Ан­ дрей о подобной красоте земли и вод! А как менялись оттенки степей, гор, ручь­ ев и речек в разные часы дня, весной, летом и осенью! В какое безмолвие по­ гружалось все это зимой! Даже привык­ шие к родным местам деревенские ребя­ та как-то затихали в этих вот величест­ венных высотах, а что же сказать об Андрейке-москвичонке, как его прозвали тут! Он становился глухим ко всему и подолгу стоял, точно завороженный. Влюбленный в чудесную эту страну, и решил он стать здесь агрономом, чтобы еще пышней украшать родной край, бу­ дить спящие пространства, трудом пре­ ображать землю отцов. «Алтай!» — уже в этом слове ему виделись и ширь сте­ пей, и подоблачная синь окутанных би­ рюзовой дымкой горных хребтов с тем­ ными кедровыми лесами, и белопенные реки, и безудержно-буйное под щедрым солнцем цветение медвяных трав». Хо­ рошо, поэтически-вдохновенно пишет об Алтае Е. Пермитин! Понятно, что впе­ чатляюще раскрывать самобытную кра­