Сибирские огни, 1961, № 9

Федор, затравленно оглядываясь, уже начинал жалеть о сделанном, как вдруг увидел ту, кого искал. Она стояла в противоположном углу зала, опершись плечом о стенку и глядела на Буквицу. На ее лице была такая же улыбка, как и тогда в библиотеке, когда Франя читала книгу. А в глазах... в глазах у нее был грустный восторг. Буквица посмотрел несколько мгновений на это близкое и вместе с тем такое еще далекое лицо, двинул от себя рычаг, включил заднюю ско­ рость, и быстро, виртуозно вывел машину из зала. Выключив мотор, слез с трубоукладчика, вернулся в зал, и в наступившей тишине сказал сми­ ренно, но почти весело: — Ну, что молчите? — Бейте меня, вяжите или... дайте пятнадцать суток... Никто не бил Буквицу, не вязал и даже районный судья узнал об этом случае слишком поздно для того, чтобы посадить Федора на пятнад­ цать суток. Дело обернулось гораздо хуже. Узнало начальство. Не участ­ ковое, а управленческое. Федора вызвали в СМУ. У начальника управления сидело в кабине­ те несколько человек. Буквица знал их всех. Каждый из них при встрече здоровался с Федором только за руку, говорил только с приветливой улыбкой. Но сегодня здоровались с ним сухо, издали, и уже по этому Фе­ дор понял, что пощады не будет. Что ж, он готов. Заслужил. Вот только больно немного и неприятно, что люди эти хорошо знакомые, а ведут себя с ним так, словно видят его впервые. А когда начали говорить, понесли такое, что Федор от удивления рот раскрыл, откуда это только известно им и почему они вспоминают сейчас все только плохое? «Ты ездил од­ нажды на трубоукладчике в рабочее время за двадцать километров за водкой». Ну, ездил. Но никто сейчас из присутствующих не вспомнил о том, что на следующий день после этой злосчастной поездки Федор Букви­ ца выполнил дневное задание на четыреста процентов, т. е. один пора­ ботал за четверых. Нет, вспоминали только плохое. Здесь всплыло даже и то, о чем и сам Буквица слышал впервые. Многое, оказывается, приписы­ валось Буквице. Оказывается, не все легенды на руку. Иногда они и под­ водят. Ловил ли Буквица этой весной рыбу в озере, используя трактор? Точнее? А вот: заехал на тракторе в водоем и начал крутиться на одной гусенице, чтобы замутить воду. Щуки задыхались, высовывали морды наружу, а браконьеры-соучастники хватали их прямо руками. Нет, та ­ кого не было. И не было потому, что Федор и сам любил поудить рыбу и ненавидел всех браконьеров, где бы они ни были и в чем бы браконьер­ ство их ни выражалось. А проводил ли Буквица эксперимент с бульдозером, связав две ма­ шины тросами и включив на всю катушку газ, чья перетянет. Нет, и этого Буквица не делал. Сам бы намылил шею тому, кто портит машину. Ну, а... а кое-что из недозволенного Буквица все-таки делал. Да плюс — ви­ зит в клуб. Вот и вышел приказ, показавшийся Буквице самым жестоким, какой только можно была придумать. «Буквицу Федора Алексеевича пе­ ревести в подсобные рабочие...» Любое наказание, справедливо оно или нет, в какой-то мере уязвляет наказуемого. Но обида Буквицы, казалось, была безмерной. Его, опыт­ нейшего, кадрового и вдруг— в подсобные! Вначале Федор хотел просто уволиться. Но увольнение в такое трудное для трассы время он считал дезертирством. Жаловаться же кому-либо на слишком строгое наказание, просить прощения — было не в характере Буквицы. Уже на следующий день он подносил кирпич, чистил дороги, делал все, что делали подсобные рабочие, но работал, как во сне, вяло, равно­ душно. И все это видели и, зная Буквицу, не поправляли его, не подгоня­