Сибирские огни, 1961, № 9

И стал Трофим Тошей. Под опекой Феди Буквицы он прошел стажи­ ровку на трубоукладчике и научился не только переключать рычаги ско­ ростей, но быстро, точно и с какой-то артистической ловкостью уклады­ вать трубы, подходить вплотную к зыбкой, оплывающей кромке траншеи, так, чтобы ни один ком земли не падал на ее водянистое дно. Иногда бы­ ло немного смешно или даже трогательно видеть белесую Тошину голову, торчащую чуть-чуть выше рукояток скоростей, в то время как неуклю­ жий трубоукладчик, легко подчиняясь его руке, поднимал в своем изогну­ том птичьем клюве стальные, многотонные «плети» труб. Он иногда уставал за смену так, что едва добирался до вагончика, до самой мягкой в мире для уставшего человека постели — нар с соло­ менным матрацем. Иногда и застелить не мог — дрожали руки от пере­ напряжения. Тогда кто-то... очень похожий на Буквицу!., подходил к на­ рам, стаскивал с Тоши пудовые сапоги и грубыми, словно железными ру­ ками совал под голову лишнюю подушку. Но бывали случаи, кода Тоша уставал и от вынужденного безделья. Это случалось, в основном, осенью. Работать не давали дожди. И тогда Тоша целый день читал замусоленные, с множеством выпавших страниц, приключенческие повести, которые брал в участковой передвижке, или писал родным и знакомым письма, или просто лежал на нарах и под раз­ меренный, бесконечный шум дождя мечтал, вспоминал школьных това­ рищей, мать. Матери он писал только в дождливые дни. Она же писала ему чуть ли не каждый день. Изредка посылала посылки и даже перево­ ды, хотя Тоша, по его подсчетам получал ровно в пять раз больше ее. Пе­ реводы, с прибавлением значительной суммы из собственных сбережений, Тоша отправлял обратно. Вначале мать обижалась, затем смирилась и написала сыну, что будет копить ему деньги «на черный день». Что такое «черный день» Тоша не знал, но согласился: мать ведь не сделает для сына плохо. А посылки Тоша любил. К посылкам у него было вечное острое лю­ бопытство. Даже если они были предназначены для кого-нибудь друго­ го. Его всегда мучило: «а что там внутри?» Хотелось скорей заглянуть в этот легкий, туго обтянутый белой материей и разукрашенный сургучом ящик. Последнюю посылку Тоша получил поздней осенью. В ней было до­ машнее печенье и новые блестящие галоши. Печенье, пахнувшее резиной, было тут же съедено дружной компанией, с любопытством склонившейся над ящиком. А вот с галошами, не знали, что делать. За ступеньками ва­ гончика была такая грязь, что час тому назад увяз экскаватор. На гало­ ши приходили смотреть соседи. Галоши развеселили всех. Их поставили на самое видное место в вагончике: на новый батарейный радиоприемник, недавно купленный в складчину. Галоши, как и музыка, доносившаяся из радиоприемника, напоминали о больших клубах и кинотеатрах, к кото­ рым вели асфальтовые дорожки, где можно было даже осенью ходить в этих блестящих галошах. Тоша написал матери письмо, от всей души благодарил ее. Уверял, что галоши пришлись ему как раз впору, что «старые уже поизносились и были годны только для работы», а в новых он сможет теперь щеголять. Написав это, Тоша знал, как будет довольна мать, как будет говорить со­ седкам: «Ведь и не просил он меня о галошах, а вот чувствовало мое ма­ теринское сердце, чувствовало, что именно галоши Трофиму моему сей­ час нужны». Этим летом Тоше повезло. Дали отпуск. Это редко бывает, чтобы строителю дали отпуск летом...