Сибирские огни, 1961, № 8

когда понял, как глубоко пустили кор­ ни сектантские представления в созна­ нии Ксении, воскликнул: «Нет, если это случится, я себе никогда не прощу!... Чем же здесь люди занимались, как спать спокойно могли?!» Это уже крик боли, вырвавшийся из души честного человека. Здесь писатель добирается до самой сути наболевшего вопроса. Не имеем мы права спать спо­ койно, коль рядом совершается насилие над разумом и чувствами людей. Имен­ но — насилие, так как трясуны прину­ дили двух молодых женщин покончить жизнь самоубийством, так как Ксения «обработана» пятидесятниками букваль­ но с младенческих лет. И никто вовремя не пришел к ней на помощь. Сначала Ксения, не понимая, тянула за всеми: «Я христова овечка, мое чисто сердечко», — а с годами становилась все угрюмей и молчаливей. «Страх пе­ ред богом, который все видит, все знает, который в любую минуту может нака­ зать за грехи, за непочтение к нему, сильнее и сильнее охватывал ее. Каким ничтожным, ненужным казалось Ксении все вокруг, когда она с заплаканными глазами выходила на улицы города пос­ ле собрания общины! Как жалела она людей: сколько их бродит во тьме, что сами себя обрекают на муки после смерти!» Н. Евдокимов, на мой взгляд, сумел показать, как же происходит созревание глубокого и искреннего религиозного чувства. Писатель проследил за измене­ ниями, происходившими в сознании Ксе­ нии. От обыкновенного и естественного детского страха перед богом, настойчиво внушаемого родителями и проповедни­ ками, к жалости, от жалости к умиле­ нию, от умиления к удовлетворению со­ деянным. В неокрепшем сознании рож­ далось чувство радости, оттого, что она в числе тех редких праведников, которые угодны богу. Это очень опасное чувст­ во. Преодолеть его обычными средства­ ми почти невозможно — тут дежурной лекцией о строении Вселенной не по­ можешь. В этом случае нужны более гиб­ кие и действенные меры по предупреж­ дению такого рода заболевания. Здесь нужна уже не пропаганда вообще, а ин­ дивидуальная кропотливая работа, не менее продуманная и последовательная, чем у сектантов на самый крайний слу­ чай. К Ксении, когда случилась беда, при­ ходил Иван Филиппович, врывался в дом и громыхал Алеша Ченцов, и Прытиков прибегал, а по-настоящему и тонко «ра­ ботали» с нею Евфросинья, хитрая про­ поведница и спекулянтка, Василий' Ти­ мофеевич, кроткий и ласковый главарь секты, брат Федор, казначей общины и по совместительству пророк. Многие приложили свои руки к последовавшей затем смерти девушки. И хотя смутно начала Ксения понимать, что с нею тво­ рят что-то «страшное», хотя и произно­ сит она перед смертью «кощунственные слова» осуждения: «Где же твое мило­ сердие, господи? Злой ты, жестокий!»— ничто уже не может остановить ее... — То есть как это ничто? — возра зил мне один читатель повести Н. Евдо­ кимова. — А наша жизнь? А наши пре­ красные люди, строящие коммунизм? Повесть «Грешница», — с жаром про­ должал он, — излишне пессимистична, она бьет по моим нервам, раздражает и не показывает самого главного — выхо­ да из того тупика, в котором оказалась Ксения. А ведь он есть! Я знаю, я ви­ дел, наблюдал, как такие девушки осво­ бождались от сектантского дурмана. Что можно сказать на это? Да, ко­ нечно, освобождались и будут освобож­ даться. Разумеется, наше общество тво­ рит чудеса, люди у нас в общем и целом деятельны и жизнелюбивы, они и в са­ мом деле строят коммунизм — все это бесспорно. Однако — вот факт: даже не по совсем исчерпывающим данным из­ вестно, что состав сектантских общин в некоторых районах страны не умень­ шается, а растет, и юноша Миша Же- лонкин из тщательно документированно­ го очерка И. Супруна «Утешители» стал священником не потому, что он дурной человек, он сотворил такое над собой будучи убежденным, что честно служит людям. Маленький Сережа из повести В. Ко- раблинова зарезан фанатиком отцом то­ же из «высоких» побуждений, да и прео­ священный Смарагд стал проповедо­ вать «слово божие» из любви к людям. Правда, и он покончил жизнь само­ убийством, не желая нести тяжесть мо­ ральной ответственности за преступле­ ния, совершаемые церковью. Но в этом случае возникает уже другой вопрос. Кто виновен в том, что погиб Сережа^ пусть только один Сережа? Кто виновен в смерти Ксении, в грустной истории жизни Миши Желонкина? Ничего не скажешь: выход у них есть. А почему им не воспользовалась Ксения? Почему Миша не нашел правильной дороги? Удержали сектанты и церковники? Нет, не только они. Их погубила и наша бес­ помощность, наше благодушие, наша чрезмерная щепетильность: как бы не оскорбить чувства верующих! Даже если бы погибла одна Ксения, мы должны за­ бить тревогу, так как все мы, по верно­ му определению председателя колхоза Ивана Филипповича, виноваты перед нею. И чтобы мы эту вину ощутили в полной мере, и написана, по-моему, по­ весть Н. Евдокимова. Однако критик В. Назаренко в статье «Я» и «мы» («Звезда», 1961 , № 4} прямо обрушивается на автора «Греш­ ницы», считая, что он не достиг постав­ ленной перед собой цели. «Ее разрыв (разрыв Ксении с сектантством.— Н. Я.), не очень служит той атеистической идее,