Сибирские огни, 1961, № 8

ной спиной, начинает тяжело взбираться наверх, где оглушительно жужжат пи­ лы. Податчик вытирает рукавом лоб. Но уже новое бревно выплывает к ворот­ цам, снова с мягким стуком вонзается в сырое бревно багор, снова с зубьев брев­ нотаски летят в воду грязно-рыжие лепешки оставшейся на дереве коры. Тяже­ ловато приходится на первых порах Вячеславу Беднякову, коренастому парню из Чувашии. Он стоит у бревнотаски на потоке знаменитого в Маклаково и за его пределами рамщика Витаса Воленты. Меньше всего на этом потоке простоев, да и лес идет самый крупный, до 70 сантиметров у комля. Вячеслав оглядывается, в и д и т , как ровно, легко д в и ж у т с я руки Мансура Хакимова, податчика соседнего- потока. Правда, они толком еще и не знают друг друга, — Мансур здесь совсем недавно, — но работа нравится им обоим. Податчики зарабатывают до тысячи рублей и больше. А у Вячеслава Беднякова уже на первых порах выработка до­ стигает 120 процентов. По настилам к податчикам, подавальщицам скорым шагом подходит ма­ ленькая женщина в красном платочке — звеньевая Ульяна Михайловна Хижняк, или попросту тетя Уля. Она появляется неслышно, молча глядит несколько- мгновений и, почти ничего не сказав, начинает помогать. Сама она работает на сортировке, в начале бассейна. Из-под низко повязанного платочка смотрит мо­ ложавое загорелое лицо забайкальского типа — круглое, скуластое. К ней здесь все относятся с особенным уважением. Потому, наверное, что с приездом семьи тети Ули Хижняков в Ново-Енисейске появилось порядочно. К кузнечному гор­ ну встал муж — Павел Савельевич. Ушли работать на биржу пиломатериалов старшие дети — Антонина и Анатолий. Дома осталось трое — школьники и до­ школьница. Молодежь, разговаривая о семье Хижняков, удивляется: ну ехать од­ ному — понятно, не так боязно, но какую надо иметь уверенность в будущей судьбе семьи, как дружно жить, чтобы отправиться в дальний путь с малыми: детьми! Тетя Уля только улыбается: да, двадцать лет дружно прожито с му­ жем, дети растут дельными, хорошими людьми, помощниками отцу и матери. Бу­ дущее — разве можно в нем сомневаться! Все вместе зарабатывают около четы­ рех тысяч, взяли участок для дома, завод дал ссуду и хороший лес, будет свой огород. Почему не жить? Хижняки решили остаться в Ново-Енисейске- насовсем. * * * В плохом настроении был лучший рамщик Маклаковского лесозавода Вн- тас Волента. Двенадцать лет проработал он в Маклаково. С его помощью был во* многом облегчен труд в цехе, к нему шли за советами те, кто дает сейчас на биржу отличный пиломатериал. И вот, пожалуйста, отправили в Ново-Енисей-ск! За какие грехи? Разве здесь работа? Разве столько может делать он, Витас Волента, чело­ век, знающий пилораму, как хороший конюх своих коней. Он с грустью вспоминал пилораму, на которой проработал столько лет, — до мелочей изученную, по­ слушную. А эта, новая, с норовом. Могучая, красивая, а толку что остановки,. поломки. У него, Витаса Воленты, все должно идти как по маслу. И еще причина: в Маклаково от дома до лесоцеха —- пять минут ходьбы. Из. окошка его видно. А теперь приходится каждое утро трястись на машине шесть километров до Ново-Енисейска. Воленту окликнул Витас Микалаускас. Парень работал обрезчиком, а теперь решил стать рамщиком. — Поможешь? — доверчиво улыбаясь, спросил он. Волента кивнул. ...Может быть, тогда он и начал привязываться сердцем к новому цеху. Микалаускас болезненно переживал каждую свою неудачу. Воленте хотелось приободрить его, успокоить. Он рассказывал, что и с ним поначалу бывало так же. А здесь к тому же машины не обкатаны, и на ГЭС, откуда идет жизнь в цехи, неполадки случаются. Объясняя все это, он и сам вдруг начинал понимать, в чем