Сибирские огни, 1961, № 8

— И как только вы тут работаете? — поражался Матэ., — Надо иметь большое терпение. — Верно. Кто не любит детей, те не выдерживают... Вы не беспо­ койтесь, ребятишкам будет здесь хорошо! Успокоившись за судьбу детей, Матэ Залка пошел искать Лефор­ товские казармы, где находились курсы красных командиров. 4 Почти каждый свободный от военных занятий час Матэ Залка про­ водил в просторном читальном зале с лепными украшениями на потолке. Видимо, ранее, в далекие теперь времена, зал служил для парадных при­ емов в этом дворце, построенном чуть ли не при Петре Великом. Здесь, за столиком, около огромного окна Матэ раскрывал толстую общую тет­ радь. Быстро, не отрываясь, он записывал в нее какой-нибудь случай из своей жизни в Сибири или воспоминания о людях, встретившихся ему при прохождении «сибирских университетов». Матэ боялся забыть, опу­ стить что-либо из того, о чем хотел потом написать. Он еще не знал, что это будет— несколько рассказов или одна большая повесть, но чувство­ вал, что не может не написать обо всем виденном, пережитом. Это было как бы клятвенным обещанием, данным им самому себе... И все же не эти записи были сейчас главным для Матэ Залки. За два года, так по-разному проведенных им в Сибири — в лагерях для военно­ пленных, в колчаковских тюрьмах, в таежных партизанских отрядах,— в мире свершились большие события. О них он знал очень мало. По все­ му миру пронеслось эхо революционной бури, рожденной здесь, в Рос­ сии. Над всей землей дул свежий, очистительный ветер... Матэ Залка с жадностью голодного поглощал теперь незабываемые подробности событий — читал старые номера «Правды» и «Известий», читал газеты на венгерском и немецком языках, издававшихся Москов­ ским комитетом военнопленных-интернационалистов. Иногда он находил статью или речь Ленина — и все остальное отступало на задний план. Несколько раз перечитывал письмо Ленина — привет венгерским рабо­ чим, установившим в своей стране Советскую власть. И хоть Матэ с го­ речью и досадой сознавал, что теперь уже не существует Советской Вен­ грии, что контрреволюция утопила ее в крови рабочих-коммунистов, он все же читал это письмо с таким волнующим чувством, как будто оно было написано ему, Матэ Залке, что это ему Ленин по отечески заботли­ во разъясняет суть диктатуры пролетариата. Однажды, сидя в майских сумерках у окна читальни, он увидел в га­ зете речь Ленина на съезде рабочих стеклофарфорового производства. Прочитав первые строки речи, Матэ вскочил и бросился к открытому окну, с силой вздохнул и грудью лег на подоконник. Матэ Залка— лихой кавалерист, боевой командир, человек, не проронивший единого стона под шомполами в колчаковской тюрьме, — тихо плакал скупыми слезами и шептал то по-венгерски, то по-русски: — Какой человек!.. Какой человек!... Но вот, украдкой смахнув слезы, он поднялся, подошел к столу и сно­ ва углубился в чтение «Правды»: «В ответ на предложение Англии проявить гуманность к прижатым к морю бойцам Деникина, мы ответили, что готовы даровать жизнь крым­ ским белогвардейцам, если с своей стороны Антанта проявит гуманность по отношению к побежденным венгерским коммунистам, пропустив их в Советскую Россию. Нам не нужна кровь этих крымских белогвардейцев, у нас нет чувства мстительности. Но ответа на нашу ноту мы не получили...»