Сибирские огни, 1961, № 8

Выступали командиры, рядовые бойцы. Попросил слова и Матэ Зал- ка. Он говорил вперемешку — то на венгерском, то на русском языке, го­ ворил о Ленине, о революционном интернациональном долге, о товари­ щах, павших в борьбе за революцию... Потом, выхватив из полевой сумки синию тетрадку, начал читать завещание Лигети, — эти кровью сердца написанные стихи. Иван Изосимов заметил, как к концу чтения у Матэ дрогнул голос. И сам Иван с трудом проглотил застрявший в горле тугой комок... Бахметьев, освободившись из тюрьмы в день вступления Красной армии в Омск, разыскал цыгана Богданова, чье имя частенько упомина­ лось в доме Митеревой. Низенький, толстый цыган, с курчавой черной бородой, сидел на оттоманке в большой, захламленной комнате, напоминавшей антиквар­ ный магазин. В зубах он зажал трубку с блестящей крышкой. На смуг­ лых пальцах блестело множество грубых золотых колец, из-под курча­ вых волос выглядывала большая серьга-полумесяц. Цыган, не поднимаясь с ковровой оттоманки, попыхивая трубкой, отвечал важно, медлительно. — Вера Андреевна теперь далеко, — лукаво подмигнул Богданов.— Уехала в литерном поезде верховного правителя. Несколько дней Вахметьев жил у Богданова. Цыган докладывал ему обо всем, что происходило в городе. Но сидеть у моря и ждать погоды Бахметьеву становилось все более невмоготу. Однажды цыган увидел, как он привинчивал к своей шинели орден Красного Знамени, но спро­ сить, откуда этот орден, не решился. Да и вряд ли Вахметьев сказал бы правду. Он и теперь не мог забыть о том, как он противен был самому се­ бе, когда снимал этот орден с убитого комиссара под Березниками... Вахметьев решил пойти на вокзал и уехать из Омска, но куда — он этого еще не знал. Обойдя вокзал, он вышел на станционные пути, в на­ дежде попасть в какой-либо поезд, но только не в воинский, лучше в та­ кой, где едет смешанный люд— беженцы, мешочники, спекулянты. На дальних путях воинской площадки играл духовой оркестр. Вахметьев прошел еще немного вперед — дальше идти он опасался, боялся встречи с красными командирами и неизбежного разговора, расспросов... Издале­ ка он все же увидел, как на тесовую трибуну поднялся человек в черной гимнастерке и что-то начал читать. Раздались аплодисменты и крики «Ура!». Вахметьев сделал еще несколько шагов вперед. На трибуне один оратор сменял другого. — Слово предоставляется... — крикнул человек в черной гимнастер­ ке, и весенний резвый ветер донес до Бахметьева имя Матэ Залки. Вахметьев подумал, что ослышался... Он испугался возврата старых галлюцинаций... И вдруг он услышал живого Матэ. «Да, это его голос! Но откуда? Мертвые ведь не возвращаются? Погибло все — весь я по­ гиб... Сумасшествие...» Ноги его подкашивались, по телу пробегала дрожь, но зато сомнений больше не оставалось: на трибуне был живой и невредимый Матэ Зал- ка! «Какая же сатанинская сила в этом человеке?—думал он, пряча свое лицо в поднятый воротник шинели. — Его даже пуля не берет... Ку­ да же мне теперь?...» Вахметьев резко повернулся и почти побежал прочь, прикрывая ру­ кой горевший на его груди орден. Ему захотелось, чтобы в эту минуту разверзлась под ним сама земля. Он проклинал себя и свое прошлое и всех людей.