Сибирские огни, 1961, № 7

чал разбираться, что к чему. В тюрьму проникла весть о рабочих Демон­ страциях на Невском и Литейном с требованием мира. На этих проспек­ тах бывал Изосимов, и ему виделось, как казаки избивают рабочих, а сре- Л,и них досталось, наверное, и дружку Егору. Керенский дал приказ о наступлении на Юго-Западном фронте. Во­ еннопленные, попавшие в тюрьму, по-разному оценивали исход сражения .для своей судьбы. Иван догадывался по своему фронтовому опыту, что это немыслимое наступление поможет солдатам лучше понять ненуж­ ность войны. Приходили вести и из лагеря. Кормить военнопленных уже было не­ чем, и их начали пускать «на заработки» по деревням. Они работали печ- ииками, плотниками, сапожниками. Однажды Залка получил передачу от старого артиллериста Тормы. — Как это говорят? «Старая дружба не ржавеет»? — обрадовался Матэ, развертывая узелок с хлебом и куском вяленого мяса. — Ты уже и наши поговорки выучил, Матвей Михайлович! —удивил­ ся Иван. Теперь он величал его на русский манер по имени-отчеству. Любил Матэ беседовать с Иваном. Говорил Иван по-крестьянски, образно. Впечатлительный Матэ видел будто наяву Починок — родную деревню Ивана. Ясно представлял Ивана то среди полей волнистой ржи, то на плоскодонном пароме с канатом в руках, то в большом, столичном городе. А Матэ Залка не терял даром времени — внимательно слушал, что говорят товарищи по камере, не уклонялся от споров, а их было немало, искал ответа на главный из вопросов, волновавших всех,— вопрос о войт не. В газетах, теперь беспрепятственно доставлявшихся в тюрьму, было много крикливых статей и резолюций каких-то «общественных организа­ ций» с требованием довести войну до победного конца, было немало во­ сторженных надежд на Керенского. Эти статьи и резолюции, от которых сильно разило звериной крово­ жадностью, наконец наскучили Залке, он почти перестал их читать. В тюрьме он находил интереснейшие книги, оставшиеся от царских узни­ ков. Матэ настолько овладел русским языком, что уже читал в подлинни­ ке Максима Горького, знакомство с которым произошло у него еще в юности. Он хорошо помнил небольшую книжку в зеленом переплете — пьесу «На дне», напечатанную на венгерском языке. Несколько дней' он тогда ходил глубоко взволнованный. Русский писатель заставил его уви­ деть жуткую картину социального неравенства. И еще тогда юноша Ма­ тэ говорил себе: «Нет, с этим нельзя мириться! Нельзя, подобно старому страннику Луке, обходить острые углы в жизни... Надо кричать, протесто' вать, бороться!..» И вот он теперь снова читает книги Горького — пламенного буреве­ стника революции,— и перед ним встают образы сильных, волевых людей с благородным устремлением — сделать жизнь на земле справедливой и радостной. ...Иван удивлялся, с каким увлечением Матэ читал книги, и иногда говорил: —Ну сколько можно сидеть за книгой? Однажды Матэ, не отрываясь глазами от страницы, ответил ему: — Книга дает возможность прожить человеку тысячу жизней! Чи­ тай, Иван! Изосимов пожал плечами и отошел, чтобы не мешать. Через несколь­ ко дней он раскрыл какую-то книгу, почитал немного, отложил, потом взял снова... Постепенно он пристрастился к чтению. Особенно полюбился ему Некрасов — все у этого поэта было родное, крестьянское, все напоминало о жизни в далеком Починке на Унже. Его любовь к Некрасову стала осо-