Сибирские огни, 1961, № 7

венно испарившись в воздухе, произвел в тайге разрушения, не оставив следов. Что вы на это скажете? — Да откуда мог взяться лед? Академик величественно поднимается. Казаков тоже встает. — Из ледников планеты Фаэтон! А ежели на ней были ледники, то она обладала и океанами и атмосферой. Мы поднимаем на ноги весь на­ учный мир, чтобы разгадать судьбу Фаэтона, а вы... —и академик реши­ тельно вручает Казакову взятый со стола срез. — Науке сказки не нужны! Пряча срез дерева в портфель, Казаков спокойно говорит: — А ведь мы с вами не противники, Сергей Федорович. — То есть как это не противники? — удивляется академик. — Мы делаем одно дело, стоим на одних позициях. — Простите, не знал, — разводит руками Арканов. — Предполагаемый вами термоядерный взрыв океанов Фаэтона и моя версия взрыва в якутской тайге исходят из одной точки зрения — из обитаемости космоса. — Наука устанавливает закономерность явлений в эволюции солнеч­ ной системы, молодой человек! — торжественно говорит Арканов. — Но если вы докажете, что на Фаэтоне взорвались океаны, вы должны допустить, что кто-то взорвал в этих океанах водородную бомбу, вызвал цепную реакцию водорода. Отвернувшийся было Арканов резко оборачивается. — Кто-то? — пораженный спрашивает он. — Вы сами, — горячо говорит Казаков, — вычислили количество те­ оретически обитаемых миров в нашей галактике. Так почему же вы отка­ зываетесь видеть в космосе следы деятельности Разума? Следы, которы­ ми мы... быть может, располагаем. Арканов садится за стол, открывает ящик и достает моток ниток, подаренный ему туарегом. — Вы имеете в виду это? — спрашивает он, растягивая нить и пере­ бирая узелки. — В частности и это. Нельзя пропустить ни одной возможности. Д а ­ же такой. — Я не могу расстаться с этим сувениром. Он для меня — завещание против ядерного безумия. — Завещание? Это вы хорошо сказали, Сергей Федорович! — воскли­ цает Казаков, беря конец нити и рассматривая узелки. # * * Казаков держит ту же самую нить и показывает узелки человеку с веселыми глазами и высоким лысеющим лбом. Это Горностаев. Они в помещении электронно-вычислительного центра института. На стенах —панели, приборы, сигнальные лампы, как на автоматической телефонной станции. Молчаливые научные сотрудники в халатах священнодействуют. Казаков сидит за столом с полукруглой выемкой напротив пульта и убеждает Горностаева: — Видите? Узелки повторяются в разумной последовательности. Здесь скрыта мысль... быть может, мысль чужого Разума. Если убедить­ ся, что это сброшено перед гибелью звездолета... Горностаев улыбается: — Дорогой мой! Я обожаю шахматные задачи, но... я знаю ходы шахматных фигур.