Сибирские огни, 1961, № 7

Мне думается, что непосредственно с этим связан и вопрос о жанре крупных его произведений, вопрос, обычно минуе­ мый нашей критикой, но недвусмыслен­ но поставленный и заявленный самим автором, хотя бы в том же «Ответе чита­ телям «Василия Теркина». Автор гово­ рит там, между прочим, что он созна­ тельно назвал «Теркина» не поэмой, а— «книгой». Обратите внимание: и «За далью— даль» сам автор не называет поэмой — первые главы носили подзаголовок «Из путевого дневника», а изданное теперь полностью это произведение в кратком предисловии автора тоже названо про­ сто «книгой». Характерно, что в главе «На Ангаре» есть такое место: Начальник подошел. — Ну как? Поэма будет? Чем не тема! И я, понятно, не простак, Ответил: — Вот она, поэма! Он усмехнулся: — Так-то так... Мы видим, что и здесь автор, так ска­ зать, уклонился от прямого обещания написать п&эму о строителях, назвав так лишь самый их труд. В данной статье, я, как и все мы, для удобства тоже называл «За далью— даль» поэмой, хотя, может быть, надо было следовать терминологии автора: «книга». Каков же тогда жанр этого интерес­ нейшего произведения? Что касается жанра... Конечно, это хорошо, когда он сразу же, безошибоч­ но определим. Хорошо... при условии, что произведе­ ние с четкими жанровыми признаками овладевает твоими мыслями, поселяется в твоем сердце, широко раздвигает поле твоего зрения. Незаметно для самого те­ бя учит тебя жить. Увлекает за собой! А так ли уж мало попадается нам по­ эм (и романов, и пьес, и «новелл», как любят некоторые литераторы называть свои короткие — не только по размеру! — рассказы), от которых нам «ни тепло, ни холодно»? Вот почему в данном конкретном слу­ чае меня (смею думать — и многих дру­ гих читателей!) меньше волнует жанр книги «За далью—даль». Меня гораздо больше волнует и зажигает ее ж а р — «жар живой правдивой речи», жар мыс­ ли и страсти, сплавленных воедино, внутренний огонь , раскаляющий слова, из которых она сложена. Ветер века шелестит страницами это­ го выдающегося произведения советской поэзии. Ветер коммунистического века врыва­ ется в душу читателя «За далью— даль» и властно зовет его вперед! Вот почему решение Комитета по Ле­ нинским премиям о присуждении Алек­ сандру Твардовскому высшей награды— поистине всенародное решение! ...А между тем, как и в последней гла­ ве «Василия Теркина», где автор заявил: Песня новая нужна, Дайте срок, придет она, — в заключительных строках «За далью— даль» он многозначительно предупре­ ждает: И распростившись с этой далью, Что подружила нас в пути, По счастью, к новому свиданью Уже готовлюсь я. Учти. Значит зародился, значит уже зре­ ет и сладостно мучает поэта, рвется на­ ружу и вызывает у него «дрожь до дела жадных рук» — замысел нового большо­ го произведения! И мы, в заинтересованном ожидании, говорим Александру Твардовскому его же словами: До новой дали! До скорой встречи, старый друг!