Сибирские огни, 1961, № 7

И обретай в пути, и ведай За далью—даль, За далью—даль! Да, путь поезда, о котором идет речь в поэме, это — путь нашей страны. И обо всем, что встретило ее на этом пути, Твардовский рассказывает с безжалост­ ной, но вдохновляющей и мобилизую­ щей правдивостью. Он воспевает всемирно-исторические достижения наши (воспевает такими сер­ дечно-простыми словами, которые будто мы сами ему подсказали) и, вместе с тем, в таких главах, как «Друг детства» и «Так это было», раскрывает слож­ нейшие противоречия эпохи, связанные с возникновением и постепенным укреп­ лением культа личности, а затем ликви­ дацией его последствий. Мне правда Партии велела Всегда во всем быть верным ей. С той правдой малого разлада Не понесет моя строка. И мне свое исполнить надо. Чтоб вдаль глядеть наверняка. Эти гордые и ответственные слова Твардовский произносит с полным пра­ вом. Именно с этих высочайших для со­ ветского художника позиций и написана вся поэма, создание которой поэт считал своим главным жизненным делом в тече­ ние целого десятилетия, своим писатель­ ским, а значит — гражданским, пар­ тийным долгом. «Тут не убавить, не прибавить — так это было на земле!» — несколько раз восклицает поэт, и эти строки — уже на устах у миллионов читателей. Чрезвычайно характерно для Твар­ довского, что он кровно интересуется не только гигантскими событиями общего­ сударственного масштаба, но и тем, на­ пример, что после двадцатого съезда партии он наблюдал «улыбки чаще у людей», что услышал, как «возник в ти­ ши вечеровой воскресшей песни отголо­ сок». И на дороге в темном поле, Внезапно за душу схватив, Мне грудь стеснил до сладкой боли Тот грустный будто бы мотив... Не правда ли, трудно отделаться от впечатления, что перед нами — тот род поэзии, который по старой терминоло­ гии называли «интимной лирикой»? Но уберите их из этой главы — и она не­ поправимо много потеряет в своем поэти­ ческом пафосе, лишится своей сугубо ин­ дивидуальной окраски! В том-то и дело, что Твардовский одинаково рад и «шутке нынешней, и песне, что дням минувшим не в пример» и — успешному запуску нашего «лун­ ника» или невиданному по размаху по­ корению целинных просторов! Все это для него — единый процесс, разные показатели одного и того же яв ­ ления — подъема народной жизни. И одним из этих показателей является судьба «тетки Дарьи», которой очень тяжело жилось в прежние годы — «с ее избою без сеней, и трудоднем пустопо­ рожним, и трудоночью не полней» и ко­ торая крепко встала на ноги теперь., Именно ее уверенно призывает поэт в свидетели великих улучшений: А если кто какой деталью Смущен, так, правде не во вред, Давайте спросим тетку Дарью, Всего ценней ее ответ! И тот же запас смысловой прочности, о котором я говорил вначале, позволяет воображению читателя представить, что тетка Дарья (или очень похожая на нее колхозница) была среди делегатов ян ­ варского Пленума ЦК партии и что ее тоже имел в виду Никита Сергеевич, го­ воря о «людях-маяках». Они, эти изменения — и в судьбе не­ названных по имени молодоженов-моск- вичей, увозящих в своих сердцах Москву с собой в далекую Сибирь, куда едут ра­ ботать. Они, эти изменения — и в гигантской созидательной работе «всесоюзной куз­ ницы» — Урала, и в созвездии огней, все ярче озаряющих некогда глухие си­ бирские просторы, и в штурме Ангары, картина которого, картина подлинно ком­ мунистического труда, возникает перед читателем в главе «На Ангаре»: То был порыв души артельной. Самозабвенный, нераздельный, — В нем все слилось —ни дать, ни взять: И удаль русская мирская, И с ней повадка заводская, И строя воинского стать, И глазомер, и счет бесспорный, И сметка делу наперед. И в любой главе, в любом эпизоде, как музыкальный лейтмотив, звучит слово «даль». Постепенно мы начинаем понимать, что в самом словосочетании «за далью— даль» заключен глубокий смысл — поэ­ тический, социальный, философский. Дело в том, что эти слова означают у Твардовского вовсе не только простран­ ственные дали, это еще — и даже в первую очередь — движение времени. На протяжении всей поэмы автор в разнообразнейших вариантах то много­ кратно сближает слова, выражающие время и пространство: «версты — дни», «дни—дали», «миг—веха пути», «пора-— даль» или д а ж е— «длительная даль»; то, наоборот, начисто изымает из слова «даль» его ш ¿воначальный «простран- ственый» смысл, наделяя его только значением времени: «А мне свое испол­ нить надо, чтоб в даль глядеть наверня­ ка»; или: «а мы тем часом свою в виду 12. «Сибирские огни» № 7.