Сибирские огни, 1961, № 7

жил на тихоокеанском флоте. Был старшим матросом. Демобилизовался. Вер­ нулся на родину. Между прочим, вы читали Новикова-Прибоя «Море зовет»? — Читал. —• Так вот, тундра тоже зовет. По-настоящему! Где только' я не был во­ время службы. Всю страну проехал. В больших городах жил. Хорошо, конечно, а в тундре, наверно, лучше. Вот и рыбачу. В звене многие — родичи. Вот тот, круглолицый, — показывает Аник на молодого ненца, — Степан Вынга. Чай. подает его жена Майя. — Хосовоко! — зовет Аник. — Иди сюда. Из уголка чума выходит покрасневший от смущения мальчуган лет двенад­ цати. У него милое, как у девушки, лицо и удивительно голубые глаза под ни­ точками черных бровей. — Лаптандер Хосовоко... — Зимой учится в школе-интернате, — говорит Аник, — летом рыбачит. — Школу кончишь, что будешь делать? — спрашиваю у Хосовоко. — Рыбачить буду и еще учиться... — Шофером хочет быть! — шутливо подталкивает мальчугана Аник Худи. — Кроме меня, тут никто автомашины и не видел. Отец в прошлом году . в Салехарде побывал. Там впервые и увидел автомобиль. Много рассказывал. Вот и кажется Хосовоко, что нет ничего интереснее, как править такой маши­ ной... Самолеты разные знает. Пароходы, теплоходы, катера, лодки... А машины не видел... — У нас тут, считайте, что своя комсомольская организация, — знакомит меня с людьми бригады живой словоохотливый Аник Худи.— Я — комсомолец, Майя — комсомолка, Степан, Александр тоже комсомольцы. Вот только Худи Мукомдомэ из возраста вышел, — смеется Аник, показывая на старого рыбака, сосредоточенно отхлебывающего кипяток. — Вышел, вышел , — ухмыляется старик, — за пятьдесят пошло... Уже не комсомолец. — Да тебе уж е все шестьдесят! — не унимается Аник. — Может, и все шестьдесят, — спокойно соглашается Худи Мукомдомэ » зачерпывает из клокочущего на огне ведра очередную кружку чая . — Пойдемте, я вам нашу культпалатку покажу,— предлагает Аник и пер­ вым выходит из чума. — Заходите, — юркает под полог чума Аник Худи. — Приемник здесь,— показывает он и щелкает выключателем. Батарейный приемник сраба­ тывает сразу, и в чуме гудит басовитый голос диктора: «Богатый урожай ожидается нынче на целинных землях Казахстана...» —А это патефон,— показывает Аник и выключает передачу. — Ну, книжки, газеты — районная на­ ша, окружная — «Н арьяна Нгерм»... Шахматы ... Степан Вы лка — отчаянный шахматист... В культпалатку заходят покончившие с чаепитием. И начинается разговор. Скупо рассказывает о себе Худи Сэрако. После каждой фразы он, словно ожи­ дая подтверждения, оборачивается то к Василию Лаптендеру, то к Хороля Ха- рамото, то к Худи Мукомдомэ. А те во всех случаях кивают головами и нет-нет да обронят одну и ту же фразу: — Правильно говоришь. Худи! — Верно говоришь, Худи! Я слушаю внимательно и стараюсь не проронить ни одного слова. Мало-по- малу вырисовывается передо мной образ Худи Сэрако — старого рыбака ямаль­ ской тундры. — Пиши, падор , пиши, — поощряет меня Худи Сэрако, поглядывая на стра­ нички блокнота. — Старый Худи много может рассказать... И он, то смолкая надолго, вспоминая что-то, собираясь с мыслями, то го­ воря, словно про себя, передает мне историю своей жизни. Простая она внешне. Родился у Горного Хаманела. В чуме. Худи Хакуле — отец, бедняк из бедняков. Оленей не было. Снасти тоже не было. И капканов. Ничего не было.