Сибирские огни, 1961, № 7

величественная драма, достойная кисти любого художника и пера любо­ го писателя...— размышлял Алексей Максимович под свежим впечатле­ нием беседы с Матюшенко.— Весь мир следил за волнующим метанием «Потемкина» по Черному морю и не мог понять того простого, о чем по­ ведал сейчас его бывший командир-матрос. Революционный экипаж ко­ рабля не считал себя вправе проливать кровь «непричастных», как с су­ ровой сдержанностью выразился Матюшенко, кровь женщин и ребят». Хотелось написать об этой встрече в американские газеты и журна­ лы, дать отповедь тем, кто кричал о кровожадности русских революцио­ неров... Но оставались уже считанные дни до отъезда из США, уже Буренин взял билеты на очередной пароход, идущий в Европу. Предстояло провести прощальные встречи с рабочим народом Аме­ рики— с пролетариями Нью-Йорка и его широко раскинувшихся при­ городов. Газеты уже оповестили об отъезде заокеанского гостя... «Максим Горький считает свою миссию в Америке законченной»... «Максим Горький написал за время пребывания в США новую книгу»... «Максим Горький открыл две Америки — одна ему враждебна, другая — приятна»... «Горький уезжает в Европу»... Такими заголовками пестрели американские газеты тех дней и, есте­ ственно, что отъезд Горького не мог пройти незамеченным. Каждый день, остававшийся до отъезда, Алексей Максимович высту­ пал перед обширными рабочими собраниями. Этим он опровергал пущенные за время его пребывания в горах Ади­ рондака слухи самого различного свойства, вплоть до того, что он, якобы, тайком покинул Америку, убедившись... в несочувствии американцев к его миссии —; к сбору денег на русскую революцию... Сейчас нью-йоркские пролетарии снова видели его перед собой — за­ горелого, обветренного после жизни в горах и путешествия по великим озерам. На одном из собраний кто-то даже удивленно крикнул ему из зала: — Так вы, оказывается, в самом деле живы, мистер Горький! А го­ ворили, что вы покончили самоубийством... — Нет...— послышался другой голос, как бы- поправляя: — Прошел слух, что вы убиты, мистер Горький, убиты агентами царя!. — Могу ответить на это словами вашего замечательного Марка Твена: «слухи о моей смерти несколько преувеличены»...— усмехнулся Алексей Максимович,— Кто-то, вероятно, выдает желаемое за действи­ тельное... Его напутствовали самыми лучшими и горячими пожеланиями, дава­ ли заботливые советы — не возвращаться в Россию, поберечь себя для будущего. ' — Я уезжаю по другую сторону океана, для того чтобы быть ближе к революции и по мере сил продолжать свой труд для дела свободы...— отвечал Алексей Максимович. Последним визитом его в Нью-Йорке было посещение вновь Куни- Айленда, так не понравившегося ему в первый раз. Там происходили своеобразные гастроли группы североамерикан­ ских индейцев, время от времени приезжавших по ангажементу из своих «резерваций». — Негоже уехать из Америки, не повидав настоящих хозяев страны... На Куни-Айленде стояли настоящие, овеянные романтикой вигвамы. Вождь племени, одетый по всем правилам: в мокассинах и с хидатсой — гирляндой перьев на голове — подошел первым к Горькому и приветство­ вал его поклоном.