Сибирские огни, 1961, № 7

де, грузчик в порту, углекоп в шахте, строитель на стальных фермах не­ боскреба... Но меня охватывает гнев и ужас, когда я вижу, как люди на­ чинают тратить свою созидательную силу на ускорение собственной гибе­ ли... В здешней кошмарной суете из-за куска хлеба меня пугает слишком большая затрата труда и усилий на укрепление власти его величества капитала и почти полное забвение борьбы за свое духовное достоинство,, за высокое звание мыслящего, прогрессивно растущего, независимо дей­ ствующего и решающего ч е л о в е к а ! Загремели аплодисменты. Теперь мысль Горького была понятна и близка всем. Все смутно ощущали то, о чем он говорил сейчас, о чем тревожился, от чего предостерегал. Он поднял руку:- — Разные люди, приветствовавшие меня по приезде в эту страну, на различных собраниях, да и на сегодняшнем, между прочим, пытались сравнивать меня с моими великими соотечественниками — Достоевским, Тургеневым, Толстым, причем отмечали как преимущество мое — тот факт, что я не отделяю слов от дел своих... Сравнения с колоссами лите­ ратуры я отвергаю, как не заслуженные мною, что же касается того, что я не только пишу, но и борюсь за свободу родной мне страны — родной некоторым и из вас (собрание было устроено комитетом рабочих — вы­ ходцев из России), — с этим я не могу не согласиться, не могу не подтвер­ дить... Вы говорите, что цените меня не только как писателя, но и как собрата по труду,—сердечно благодарю вас за такое признание моих скромных трудов и заслуг... Оно меня радует больше всяких иных ком­ плиментов... Снова рукоплескания... — Поистине, мы — товарищи! — заканчивал Алексей Максимович.— Да и как может быть иначе? Я — в недавнем прошлом, а по паспорту и до сих пор рабочий малярного цеха, я —действительно вам товарищ, и горжусь этим! Я навсегда буду вашим братом — верьте мне... И я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие... Теперь уже настоящий ураган, тайфун рукоплесканий сопровождал слова гостя американских рабочих. Те из них, что были русскими вы­ ходцами, покинули Россию еще задолго до славы Горького. Книги его были не всем известны. Но была известна и дорога его мировая слава, то, что он «свой брат» и в Америке, не в пример им самим, оказался та­ ким знаменитым, именитым гостем! Ведь все газеты шумели об его приезде, пестрели широковещатель­ ными заголовками: «Горький сделал то-то... Сказал то-то... Поехал туДа-то... Виделся с > тем-то...» Ни один шаг его не ускользал от внимания прессы... И вот совершил он нечто такое, что уж никаким образом не могли простить ему заправилы США! Он послал приветственную, ободряющую телеграмму в штат Айдахо, в тюрьму города Колдвелл упрятанным туда руководителям Западной Фе­ дерации американских рудокопов Вильяму Хейвуду и Чарльзу Мэйеру: «Привет вам, братья социалисты! Мужайтесь! День справедливости и освобождения угнетенных всего мира — близок! Навсегда, братски ваш — Максим Горький». Именуя колдвеллских узников «братьями социалистами», Горький на всю Америку подтверждал свою враждебность властителям страны — богатеям и их прислужникам, и это было совершенно равносильно в гла­ зах множества американцев анархизму, самому страшному, смертному греху!