Сибирские огни, 1961, № 6

охрану финской Красной гвардии, силы, не менее мощной, чем импера­ торская полиция. Йохан Кокк, глава красногвардейцев, объявил: — Максим Горький является дорогим гостем финского народа, и все посягательства на его неприкосновенность будут рассматриваться Фин­ ляндией, как оскорбление и нарушение ее автономии... А недавно финская Красная гвардия привела в исполнение смертный приговор царскому наместнику Финляндии генерал-губернатору Бобрико­ ву и уведомила Петербургское правительство, что такая же участь ждет любого его преемника, если не будет соблюдаться самоуправление, «да­ рованное» финнам еще в 1809 году... Устрашенный Николай II пошел на уступки. Поэтому Горький мог чувствовать себя в Финляндии в сравнительной безопасности. Одновременно не дремали друзья и в Нижнем Новгороде. Удачно ис­ пользовав растерянность нижегородских властей, тамошние друзья Горь­ кого сумели выправить для него в Нижегородской управе заграничный паспорт сроком на пять лет! Честь честью — паспорт под номером пятьдесят девять! Теперь дело было за малым — выбраться из Финляндии, а там — ло­ ви ветер в поле! Но Алексей Максимович даже не очень и спешил с таким выездом: не хотелось обижать слишком стремительным отъездом горячо принимав­ ших его финнов — рабочих, интеллигентов, парламентариев... Уже хорошо знакомый ему сенатор Тёрнгрен, глава финских автоно­ мистов, предложил ему посмотреть жемчужину Финляндии — знаменитый водопад Иматру: — Побывать в Финляндии и не повидать Иматру — это все равно, что побывать в Италии и не взглянуть на Везувий! Алексей Максимович не устоял перед соблазном. Первое, что приходило в голову при виде Иматры — огромной, бы­ стро мчащейся массы воды на фоне величавого и сурового северного пей­ з аж а— среди гигантских сосен и елей, в обрамлении из колоссальных ва­ лунов,— это образ необоримости мощи народной. Но сам-то Горький для финнов был сейчас как бы олицетворением ре­ волюционных сил России, в союзе с ними борющихся против царского самодержавия... Уже попривык, притерпелся он в ту пору к разным овациям и востор­ гам, но отношение финнов не могло оставить его равнодушным, спо­ койным... Стоит ему появиться где-нибудь в общественном месте — в театре, в кафе, просто на улице,— и тотчас возникает восторженная толпа. Его обнимают, жмут ему руки, даже принимаются качать! А вот бурлящая энтузиазмом молодежь выпрягает лошадей из из­ возчичьих санок, на которых он едет по Гельсингфорсу, и, впрягшись, са­ ма везет его под неумолчные выкрики: — Элякен —Максим Горький! Элякен — Буревестник! Подумать только — так принимали его суровые финны, для которых, казалось бы, ненавистно все русское — ведь царское правительство угне­ тает их! «Нет, не разность крови разделяет людей! Прав трижды, десятириж- ды прав Ленин!» Как раз перед самым отъездом из Финляндии в Швецию гельсинг- форский большевик, лектор университета Владимир Мартынович Смирнов, предложил Алексею Максимовичу встретиться у него, Смирнова, на квар­ тире с «руководящим членом ЦК». В назначенный день, 23 января 1906 года, Алексей Максимович явил­