Сибирские огни, 1961, № 6

просто, по-человечески, узнать, как можно было выйти живым из такого грозного переплета событий. — Я? — переспросил Василий Петрович, как-то вяло пошевеливая тяжелой нижней губой. Помолчал.— Не я. Тот парень? А вот так. Раски­ нулся на снегу. Без памяти. Но ежели сразу пуля не убила, сила спустя немного вернется. Закон. Верший спешился как раз. Уволочить мертвяка к штабу трудно,— он — веревкой парня за ногу, и к седлу. Нагнулся в ли­ цо поглядеть, кто, мол, после стрельбы, собачьего боя в поле засмаливал. Парень кулаком ему в зубы. Коленом под живот, в проклятое место. По­ следний рыск. Не вскочит с маху на коня — гроб! С дырой в боку долго не подерешься с казаком, когда под брюхом у того боль схлынет. Вскочил в седло. Ночь скрыла. Не достала погоня. Вопрос: рыск оправдался? Кото­ рый? Было четыре рыска. После которого было кончать, лапки склады­ вать? Командир* Тасеевского фронта парню сказал: «А на черта нам не рысковых?» Цагеридзе ничего не успел ответить, вошла Лида, принесла отпеча­ танный под копирку приказ. Василий Петрович подбородком показал на бумаги: — Подписывай,— торопливо закурил и выдул длинную, тугую струю табачного дыма. Почти машинально Цагеридзе подписал приказ. Он еще находился под впечатлением от рассказа Василия Петровича. «Который рыск оправ­ дался?» Который... Все оправдались! Риск должен быть всегда до послед­ него. Это, что ли, хотел он сказать? Что — бухгалтер поощряет его, на­ чальника, на риск? Василий Петрович взял один экземпляр подписанного приказа, про­ читал, щурясь от дыма, попадавшего ему в глаза. Пододвинул стул и, укрепив локоть правой руки на кромке стола, начал что-то писать на при­ казе ниже росчерка Цагеридзе. Закончив, он подтолкнул бумагу к на­ чальнику. — Вот. А теперь приказ отменяй. Либо на угол, через мое — вторую резолюцию. Цагеридзе побагровел. Рассказывает о своей удали, о собственном «рыске», а говорит: «Приказ отменяй»! Да, черт возьми, что значит: «от­ меняй»? Кто, наконец, над кем начальник? Добрые мысли о бухгалтере враз улетели прочь. — Не отменю,— сквозь зубы проговорил Цагеридзе.— Идите, Васи­ лий Петрович, и занимайтесь лучше своими делами. — Своими и занимался. Инструкция Минфина. Предусмотрено,— спокойно и даже весело объяснил Василий Петрович.— Теперь твоя оче­ редь. Пиши еще раз, через мое, — «приказываю исполнить». Порядок. Как без порядку? Государственная дисциплина. Опять же, почему мне свою голову за тебя отдавать? Без второй резолюции вина исполу на двоих. Со второй — только твоя. А мне хрен в этом лесе? Списать весной — с меня головы не снимут. Сердце у Цагеридзе глухо стучало. Нет, оказывается, нет, он нисколь­ ко не обманулся в этом шкурнике. Все его «кросворты» или действительно неразгадываемы, какое-то месиво путаных мыслей, или наглое манерни­ чанье, лицемерие, желание выдать себя за святого. К черту! От своего ре­ шения, правильного, ведущего к верной победе, он, Цагеридзе, ни за что не отступит. Приказ отменить?.. Руки коротки требовать этого. Он не две, он тысячу резолюций хоть вдоль, хоть поперек напишет! Цагеридзе не знал точно, что значит «повторная резолюция», он их никогда еще не пи­ сал, так коротка была его командная практика, но ои что-то от кого-то и когда-то слыхал об этих «вторых резолюциях», снимающих весь «рыск» с