Сибирские огни, 1961, № 6

— Не знаю. Может, и так. Не интересуюсь. Этот самый друг его Мишка мне больше нравится. — За то, что он тебя в лесу заморозил? — засмеялась Баженова. — Нет, за то, что он меня из лесу вытащил,— серьезно сказа­ ла Феня. — А что же ты к нему за весь вечер ни разу не подошла? — Ну, это совсем другое дело. Елизавета Владимировна сердито посмотрела на них, когда они во­ шли в дом и сразу побежали к столу, проверить — горячий ли самовар. Старуха его вскипятила давно и уже несколько раз подбрасывала угли, знала, что придут голодные. Пусть пьют чай, пусть греются, но и запоми­ нают — это для них, молодых и здоровых, приготовил больной человек. Она заковыляла к печке. — Не щупайте, не щупайте, Марья Сергеевна. Горячий. Пейте. На столе и капуста вам приготовленная. — Вижу. Спасибо, мама, — проговорила Баженова и оглядела ком­ нату:— А... Николай Григорьевич? — Это вы у себя спросите, Марья Сергеевна, — сказала старуха и стала взбираться наверх. — Он что — еще не возвращался? — Вру? Баженова только пожала плечами. Перед кем ломается? Но Цаге- ридзе ведь пошел домой, писать докладную записку! В конторе он не мог задержаться, окна его кабинета были темные — ей хорошо это запомни­ лось. Где же он? Феня сидела уже за столом, похрумкивая, грызла сахар — она люби­ ла пить чай вприкуску. На короткий обмен жесткими, сухими словами между Марией и ее матерью Феня не обратила никакого внимания. Дело привычное. Только подумала: «Вот Мария говорит, что Максиму обяза­ тельно нужен старший. Елизавета Владимировна — старшая над ней. И что же у них получается? Вот такую «старшую» дай этому парню...» И даже слегка засмеялась, представив себе Максима, с которым жена раз­ говаривает так, как Елизавета Владимировна с Марией. А Баженова меж тем тоже села к столу. И они, прихлебывая горя­ чий чай, заговорили о том, что Фене завтра в первый раз после болезни выходить на работу, скорее всего на выколку леса, а по реке всегда тя­ нет-хиуз, ветер, и нужно ей будет очень беречь лицо от мороза. Феня мельком заглянула в зеркальце, фыркнула: «Как загримированная!» Уронила руки па стол, побарабанила пальцами. — А знаешь, Маринька, он хотя и очень самоуверенный, упрямый, но хороший, — неожиданно сказала она. — И злость в нем — не вредная злость. Ему как раз не старший, а младший нужен. — Вот тебе на! Это ты, Афина, сейчас посмотрелась в зеркало и ви­ дишь все наоборот: что у тебя на левой щеке, там — на правой. — А я не о Максиме, — сказала Феня, — я об этом его друге, «мы с Мишкой». — Ну, этого я меньше знаю. Что же сказать? Характер у него, как будто, решительный. — Спать! — Феня встала. — Мы об этих ребятах все время прямо- таки как о женихах говорим. А они оба к весне отсюда непременно уде­ рут. И, мне кажется, совсем не на большую стройку, а в свою Москву. Сибирь-то для них явно чужая. — Они в Москве родились, — заметила Баженова. — А родная зем­ ля всегда к себе тянет. Это чувство тоже нельзя отбрасывать. И нельзя так рассуждать: всяк люби свою родную землю, а москвичи — не смей? — Да там и нет земли, — махнула рукой. — Там сплошной асфальт.