Сибирские огни, 1961, № 6

блеснет? И, совсем потухая, прибавил: — Если вот фотоаппаратом по­ щелкать, это неплохо... — А вы умеете? — обрадованно спросила Феня, совсем не обидев­ шись на грубость. И не дождалась ответа, стала сама рассказывать: — Я хорошо умею. Папа меня научил всей премудрости. Даж е на цветной пленке. Только аппарат свой никак не дает, он ему постоянно нужен. А у меня, стыдно сказать, еще «Фотокор». Для стеклянных пластинок. Папа любопытную летопись ведет. Знаете, он тридцать лет, подряд, два раза в месяц, одно и то же место в тайге снимает! — Зачем? — Ну... чтобы сопоставлять, как развивается природа. А потом у не­ го есть отдельные серии. Например, кругло, тридцать ледоходов на Чи- тауте. Или — двести разной формы облаков. Или — шестьдесят урага­ нов. Пожаров лесных, кажется, штук пятьдесят. Есть утиные, глухари­ ные, медвежьи серии у него. Вся звериная и птичья жизнь. Папа телеско­ пической насадкой пользуется А то поставит где-нибудь на глухой тропе аппарат со вспышкой магния, пружинки, веревочки — и звери сами себя снимают. Интересно? Давайте, Максим, будем наш Читаутский рейд вместе снимать! Тоже серию. Как он, скажем, за двадцать или там за со­ рок лет изменится. — Так вы что же, здесь еще сорок лет жить собираетесь? — со сме­ хом спросил Максим, радуясь, что поймал девушку на случайном слове. А главное, что теперь очень ловко можно повернуть разговор на другое — уж слишком опасно рассуждать о фотографии, в которой все познания Максимовы ограничены уменьем «пощелкать». — Если я первые свои двадцать лет здесь прожила,— тоже посмеи­ ваясь, ответила Феня,— так теперь я обязательно должна к ним приба­ вить остальных восемьдесят. А там будет видно. — Ну, нет,— сказал Максим,— а мы с Мишкой, конечно, и здесь сколько-то поработаем, чтобы чистую совесть иметь, но потом все же по­ едем куда-нибудь. На большую стройку. Некоторое время Феня шла молча, поглядывая то вверх, на круп­ ные, ясные звезды и на вершины сосен, осыпанных снегом, то вперед и немного вбок, где длинной чередой стояли дома со слабо желтеющими в окнах огнями, дома с жердяными оградами, дальние концы которых те­ рялись где-то в темной лесной глубине. — А мне от этого не уехать.— сказала она,— я должна дождаться, когда и тут будет все, как на больших стройках, как в больших горо­ дах.— И опять засмеялась: — Только воздух пусть останется теперешний. Без него, без нашего лесного воздуха, я никак жить не смогу. И потом, я неправильно сказала — «дождаться». Я же не буду просто сидеть и ждать. Руки человеку даны для чего? Максим опять сбился с ноги. Ему померещилось, что Феня хочет раз­ говор повернуть к прежнему. — Для чего руки? Не корзинки плести! — неожиданно ляпнул он, чувствуя сам, что глупее и ненужнее этих слов уж никак не найти. Баженова немного выдвинулась вперед, улыбчиво поглядела на Ма­ ксима, и зубы ее заблестели в ночной темноте. — Кто что может,— мягко сказала она.— А почему, Максим, вам не нравится у нас? — Мне не нравится? — с удивлением переспросил Максим, сразу не сообразив, что Баженова просто его выручает.— Нет, нам с Мишкой здесь очень нравится. Это вы, Мария Сергеевна, насчет того, что я ска­ зал: «поработаем, а потом куда-нибудь дальше»? Так это, знаете... Не сидеть же на одном месте. — А если у вас здесь появится дом? Семья?