Сибирские огни, 1961, № 6

В сторону — чего он думал, когда не на бабу-красу свою, а в себя гля­ дел. В сторону — какая сила его потянула прорубь в реке просечь: тоска по золоту или стыд перед людьми, перед Родиной? Конец его правиль­ ный. Сюда гляди, вникай. Он мильён этот не из банка украл, он из реки поднял его. Век бы там не нашли. Как этого сокровища — «Черного прынца», что ли. А конец мужику законный, гибельный. И не от посто­ ронней руки. Сам. Разложил судьбу свою направо, налево. Жить бы мог. А он — в прорубь. Ты мне вопрос. Я тебе ответ. Кросворт твой был обо мне. Не дурак я. Вот так, начальник. Ну, что? Пошли искать золото? Ты спрашивал: куды мы денем его? Возле порога оглянулся на Цагеридзе, левой рукой подергал шарф за концы, чтобы он плотнее прилег к шее, правой рукой нащупал двер­ ную скобу. — Тебе ногу напрочь, у меня четыре сквозных раночки-то навылет. Враг не горохом кидается, — сказал, рубя слова. — А крест себе в скале я ставить не стану. Не дойду. И вышел, ударив дверью. Взгляд Цагеридзе упал на справку, принесенную бухгалтером. Ка­ кие мысли в докладной он собирается развить, опираясь на эту справку? Что ежегодный «утоп» древесины явление нетерпимое? Но это все равно, что написать — Волга впадает в Каспийское море. Докладная записка должна быть вовсе о другом, о том, каким образом он, инженер Цаге­ ридзе, предполагает... Что предполагает? Ничего он не предполагает! И ничего он не может, совершенно ничего не может. Бухгалтер, второе «главное лицо», великолепно это понял. Он оскорбился на то, что его за­ ставили составлять совершенно ненужную сейчас для дела справку. Он разгадал и «кросворт» о золоте. И тоже оскорбился: «Пошли, начальник, искать золото... Крест себе в скале я ставить не стану...» Присказка была длинная, зато суть в ней достаточно ясная: «Думаешь, начальник, я под­ лец — возьму золото, оберу свое государство. Я-то не возьму, я берегу его. Это ты возьмешь. Ты расточить государственное золото хочешь, го­ тов миллионы на ветер пустить, ради глупой идеи — спасти невозмож­ ное». Да-а... Вот и столкнулись два понимания честности: сделать боль­ шее, чем ты обязан, и делать только то, что разумно. Косованов посмеял­ ся над какой-то «роковой обязательностью» конфликта директора с парт­ оргом. О неизбежных столкновениях между директором и бухгалтером Цагеридзе тоже слыхал не раз. Так значит; все его разговоры с Васи­ лием Петровичем — уже такой конфликт и есть? И ему, Цагеридзе, нужно будет отныне вызывать Василия Петрови­ ча, хмуря брови? Спорить с ним, стуча кулаком по столу, приказывать жестко и безоговорочно, писать Какие-то повторные резолюции. Что это было сегодня, «кросворт» этот: туманно поговорили о деле два должно­ стных «■главных» лица или открыто враждебно столкнулись два дьяволь­ ски разных характера? Цагеридзе скатал бумаги в трубку, засунул в карман пальто и вы­ шел, с удовольствием вслушиваясь в беспечное шарканье ног, доносив­ шееся из красного уголка под совершенно усталую и с беспрерывной фальшивинкой музыку. Василий Петрович желчно сказал о них: «Черт, могут!» Да, они могут, они все сделают, эти парни и девушки, мужики, женщины и старики, только отдай им точный, разумный приказ. Не сфальшивь так, как фальшивит сейчас гармонист, выискивая новые пере­ боры. И как продолжение этой мысли, сверлящий голос Женьки Ребезо- вой с ядовитой ласковостью приговорил: «Гошу — на мыло!» Цагеридзе усмехнулся: «А парень играл весь вечер. Ну, что же... Правильно!» Он шел домой — писать докладную записку, но почему-то вдруг очутился на обрывистом берегу Читаута, там, где темными пятнами на