Сибирские огни, 1961, № 6

Не получается. Оба с бабой-красой еще за день до плота были в Озна­ ченном. Двадцать человек видели. Вот, начальник, счастье! А? Гнить бы им тоже в тюрьме. Как докажешь? Мильён! — Да, это счастье, — сказал Цагеридзе, — а золото, что же, так и не нашли? — Два месяца драли дно енисейское. Дери хоть два года. Лоцману суд, в лагеря. Грабеж не доказан. Просто за гибель охраны, людей. И тоже — золота. «Академик», не сумел доставить, спасал себя. На двад­ цать лет. Строгий режим. Как — правильно? — Мне трудно ответить, — сказал Цагеридзе, — я не отвечу. Мне кажется, вы тут какую-то загадку загадываете. Василий Петрович хрипло засмеялся, потер кулаками отекшие, при­ пухшие веки, стал закуривать новую папиросу. — Кросворт! — проговорил он с удовольствием. — Понятно, ответ дальше. Золотой мильён казне не легко забыть. Достоянье республики. Мысль такая: в воде золото — поиск зимой повторить. Через лед. Сечь проруби сподряд и просматривать. Извести хоть сто тыщ, а мильён выру­ чить. Другая мысль: на берегу, в земле лоцманом золото спрятано — оно себя тоже покажет. Без сообщников прятать не станет, не дурак, знает— сидеть в тюрьме. Гепеу, чекисты в работу. Потайной надзор всюду, где золото это самое может явиться. Даже в Означенном фельдшер — от че­ ка, гепеушник. Месяц за месяцем нигде, ничего, ни тинь-тилилинь. А в конец зимы — слушай! — приходит к нему лесникова баба-краса. Енисей между тем и над, и под, и в пороге самом весь иссечен прорубями. Каж­ дый вершок дна ощупан. Пусто! Деньги влупили в проруби зря. Отсту­ пились, бросили. А баба-краса к фельдшеру с женской болезнью. Он по­ глядел, говорит: «Излечимо. Только в лекарство, в мазь надо золото растворить». Смекаешь? Ход чекистский. Ну, баба обрадовалась, рвет из ушей серьги золотые, подарок свадебный. Ради здоровья ничего не жал­ ко. А фельдшер: «Нет. В серьгах сплав. Надо лишь самородное, песочек обязательно. Самый пустячок». Баба: где взять? Захочешь — достанешь! Охала, охала, а верно — через неделю снова в Означенном. Достала все же щепоть самую малую. Фершал ей мазь сготовил: «Поправляйся, краса!» А на восьмой день — ра з!— лесника с бабой в кружку. Как так? Анализ на химию сделан. Знай: золото разную примесь шлиха име­ ет. Каждая партия в книгу добычи записана. Золото бабы-красы с утоп­ ленным точно совпало. Куды денешься? Прижали в гепеу лесника — открылся. Дело так. Поздней осенью рыбу лучил, с острогой. Заплыл в ти­ хое улово, десять верст ниже порога, где никто не. искал, глянь — у кам­ ня, на дне мешок кожаный. Клад! Не твой, ледяной. С бревном от плота, должно, туда его подтащило. Баба-краса на корме с веслом, не видит. Промолчал ей лесник. В другую ночь один сплавал, вытащил. Спрятал в мох, понимал — мало не будет. Вопрос — зачем спрятал? Куда бы он с мильёном в золоте? И вот тебе баланс. Дебет: десять крупиц бабе-красе на мазь, и то обманную, не лечебную. Кредит: тюрьма самому, без заче­ тов — двадцать лет. — Двадцать лет! — покрутил головой Цагеридзе. — Женщине — то* же? Ах, это золото! Но лоцмана-то оправдали? — Двадцать лет — норма. А как? Мильен же! Бабу-красу не поса­ дили. Не способничала. В тайке от нее лесник занимался золотом. А лоц­ ман к тому времю загнулся уже. В лагере. Василий Петрович пересел поудобнее, растянул посвободнее вяза­ ный шарф на шее. И вторая докуренная папироса, смятая, сдавленная в комок, полетела за шкаф. В красном уголке опять визжали девчата, сту­ чали подкованные сапоги парней. Цагеридзе глянул на часы. — Да-а, история...