Сибирские огни, 1961, № 6

«редставления в цензуру и оценившие -ее как либеральную? Разве ие обязывал их к этому тот культ пламенной друж­ бы. который они утвердили и поддержи­ вали у себя в «Литературном обществе 11-го нумера»? Ответы на эти вопросы не так слож­ ны. как это может показаться вначале. Прежде всего Белинский ничуть не за­ блуждался насчет «предосудительности» своей драмы и ждал неприятностей. «Скажу Вам о себе, что я спускаюсь в море треволненное, в море великое и пространное, п нем же гади несть чис­ ла» ', — писал он родителям, перефра­ зируя стихе; . >репие поэта И. М. Долго­ рукова. Он только относил эти неприят­ ности ко в] мени после выхода пьесы, тогда как они начались еще в цензуре. Трудно сказать, что ввело здесь Белин­ ского в заблуждение — юношеская ли наивность и неопытность; или, быть мо­ жет, обезопасив пьесу традиционным примечанием, что, дескать, «к славе и чести нашего мудрого и попечительного правительства, подобные тиранства уже начинают совершенно истребляться», ав­ тор надеялся всерьез провести цензу­ ру — ведь похожих прецедентов было не­ мало, а члены комитета были не только реакционны, но и глупы — это тоже бы­ ло известно. Трудно, повторяем, отве­ тить на этот вопрос исчерпывающе. Но что касается предостережений автору «Дмитрия Калинина», то недостатка в них не было и — надо отдать должное друзьям и близким Белинского— их со­ веты заключ 1 ли в себе куда больше тре­ звости и п; астического понимания ве­ щей, чем мысли самого Белинского. На­ чать хотя ( ы с одного из первых слуша­ телей пьесы, уже известного нам Аргил- лаидера, к< :орый «не советовал пред­ ставлять эту рагедию в цензурный ко­ митет». Резко против был и писатель Лажечников, знавший Белинского еще со времени его занятий в чембарском училище: «...он написал драму, в которой живо затронул крепостной вопрос. Я предска­ зал ему судьбу его; действительность оправдала мое предсказание». Отец Бе­ линского, в ответ на сообщение сына о том, что он «пускается в море тревол­ ненное», осторожно замечал: «Мне хоте­ лось увериться в расположении и полном удовлетворительном смысле твоего сочи­ нения собственными глазами: ты сам пи­ шешь, что пустился в пространное море, а о глубине ни слова не сказал...» И да­ лее, перефразируя на свой манер те же строки Долгорукова: В пространно .ты пустился морс, В котором гадов несть числа. Смотри, чтоб ие случилось горе Тебе от сего ремесла. И , наконец, вот еще один чрезвычай­ но интересный документ, относящийся ко времени, когда цензурная буря уже разразилась над головой Белинского. В марте 1831 года чембарская жительни­ ца Е. П. Иванова, близкая к семье Бе­ линских, писала автору «Дмитрия Кали­ нина»: «Теперь, кажется, нечего вам де­ лать, как стараться заслужить.выгодное мнение начальства, от которого, как мы думаем, и неудачи вашей трагедии зави­ сели, ибо, вы восстановили оное против себя. Вы, конечно, в презрении оставите эти слова! Да что делать, муха слона не одолеет, вы знаете справедливость этой пословицы, видно свет так создан, чтобы равно терпеть всем, как хорошее, так и дурное». Так «драматическая повесть» «Дмит­ рий Калинин» снова вошла в реальную жизнь ее автора, на этот раз умиротво­ ряющей проповедью Сурского. Белинский «оставил в презрении» эти и, вероятно, многие другие предостере­ жения осторожных людей и тем самым навсегда заслужил в их глазах репута­ цию человека безрассудного. Чего он добился? — спрашивали они. Исключе­ ния из университета, в который он, сын бедного уездного штаб-лекаря, поступил с таким трудом и напряжением сил? Не­ удовольствия властей, которое мЪгло со временем принести иные, более неприят­ ные последствия? А потом, то дело, ра­ ди которого рисковал Белинский, его драматическая повесть — ведь она так и не напечатана, и хорошо, если о ней будут помнить один-два десятка друзей) Где им было постигнуть, людям осто­ рожным и практичным, это безрассуд­ ство подвига, находящего оправдание в риске, в жертвах и даже в самой своей неудаче? Сурские не понимали его смысл. Его понимали уходившие в ссыл­ ку Герцен и Огарев, отданный в солда­ ты за революционные стихи Полежаев, организатор разгромленного властями нелегального кружка Сунгуров... Спустя несколько лет один из совре­ менников Белинского назвал его драму «плодом юношеской восторженности», а другой еще резче — «нелепой трагеди­ ей». Белинский не обижался на подоб­ ные отзывы; он и сам теперь видел в «Дмитрии Калинине» тьму пороков и не­ совершенств. Но как знаменательно, что и теперь, как и в разгар обрушившихся на Белинского бед, он не жалел о слу­ чившемся и не обронил ни слова рас­ каяния! «Дмитрий Калинин* стал достойным прологом деятельности великого кри­ тика. • Курсив Белинского. Ю. М а и н.