Сибирские огни, 1961, № 6

П е р в ы й р а с с к а з Т а м а р а К а л е н о в а ОКНА РОЗОВОГО ДОМА Оказывается, надо требовать! Алька приехала в сентябре из того края, где яркие пышные цветы растут совсем близко от синего моря и где люди не знают, как иногда пьянит весенний запах черемухи. Но осенью черемуха не цветет. Альке показали корявое дерево с черными мелкими ягодами. Башенный кран стоял среди леса. Тонкий трос перечеркнул воздух сверху вниз. Навстречу тросу тянулись вверх кирпичные стены. К уча­ стку вела извилистая дорога. Она взбегала на крупные бугры, спускалась к реке. Это была очень молодая лесная дорога, но по ней уже прошло много-много людей. Она привела на строительство и Альку. — Опять женщины! Откуда приехали? Вот не сидится людям. На остроугольном лице белобрысой секретарши не трудно было про­ честь досаду. Алька ничего не сказала. Правильно: «не сидится». Только знала бы: белобрысая, почему «не сидится»! Приехала Алька к тете в конце лета. Хорошо запомнила она, как мать на прощанье очень тихо и глядя куда-то мимо просила: «Алечка, ты слушайся тетю Валю, помогай ей, делай, что скажет. Ковры, посуду, постирать... Это не трудно...» Алька все обещала, не слишком обратив: внимание на необычно униженный голос матери. Ей хотелось вырваться на простор незнакомых дорог. Она чувствовала себя такой сильной, уве­ ренной. Скорей! Не задерживаясь долгим прощанием! У тети жилось хорошо. «И ковры и посуда...» — это совсем не труд­ но. Но так часто с болью вспоминался униженный просящий голос мате­ ри! В нем чувствовалась готовность ко всему, лишь бы дочери было хо­ рошо. Что значит «хорошо»? Вовремя есть и ложиться в одиннадцать? А для себя, для души? И Алька решилась. Очень сердечно простилась с тетей Валей и уеха­ ла на стройку... Белобрысая написала приемную записку, которую называли на стройке «бегунком», и Алька пошла на участок. ...Мастер сунул «бегунок» в карман пыльной спецовки. Спросил, как звать, и сразу: — Что можешь? — Всё. — Значит, пойдешь кирпич разгружать. Поняла? — и заторопился куда-то.