Сибирские огни, 1961, № 5

Матэ поднял из колодца полную бадью воды. Анна напилась, вытер­ л а рот ладонью и, засмеявшись, показала Матэ на воду в бадье. Там живым, трепещущим кругом отражалась луна. — Дай я тебя поцелую! — вырвалось у Матэ. — Да ты что, сдурел? —удивилась Анна. — Мы же с тобой уже целовались? —■Чудак! То ведь на игрищах! А просто так — разве можно?! Она отстранила Матэ,' сверкнула улыбкой на лунном свете и убе­ жала. Матэ еще долго стоял у колодца: Издалека слышалась гармошка. Лунный свет застыл на тесовых крышах изб, на жердях изгороди, на крыльях ветряка. Вдали виднелась черная полоса тайги. Мысль, беспокойно жившая все время в нем, не покидавшая его ни на работе, ни на гулянках, сейчас какой-то особой тяжестью навалилась на него. «Я бездельничаю, гуляю... Мое же место там, в тайге, у партизан... Не могу больше ждать!..» Молодые парни, когда он их спрашивал, как попасть к партизанам, молчали или говорили: — Какие еще партизаны? Не знаем... Осторожно спрашивал «стариков» — мужиков-хозяев. — А на что тебе они, паря? — с опаской глядя на него, отвечали они вопросом. Дошло до Егора Ивановича, что австрияк — его работник — интере­ суется партизанами. Как-то поздним вечером остались они на лугу около костра с глазу на глаз. — Ты, Август, брось выспрашивать о партизанах... Никаких парти­ зан нет. Никто тебе о них ничего и не скажет, если бы и были. А на тебя косятся — ведь кто ты такой — не знают... И тут Матэ решил признаться, что никакой он не Август, не австри­ як. Егор Иванович, выслушав Матэ, сказал: — Если так, то еще больше не надо было соваться со своими расспро­ сами к каждому встречному-поперечному. И я тебе ничего не скажу, но скоро придут из тайги люди. Скажу им о тебе. Они и решат, как с тобой быть... Жди!.. Не пришлось Матэ дождаться прихода людей из тайги... Дня через два, ранним утром, когда бабы только что подоили коров и выгнали их на выпас, деревню окружили казаки. Они искали парней, уклонившихся от службы в колчаковской армии. К избе Егора подъехали двое верховых. — А ты кто такой? — заметив во дворе Матэ, спросил один из них. — Я — австриец... Из госпиталя... — Документы! — Вот, пожалуйста,—Матэ подал удостоверение. Двуглавый орел на печати почти успокоил казака, но все же он не возвратил Матэ бумажки. — Пойдем... Там разберемся! — сказал он. К полудню пойманных парней согнали к старому почерневшему срубу посреди деревни, где по воскресеньям девушки и парни водили хороводы. Вся деревня высыпала провожать арестованных. Матери, заливаясь слезами, отчаянно причитали. Бородатые мужики шли позади молча, хму­ ро уставившись в землю. Парней погнали мимо родных избенок, огородов, знакомых с дет­ ства канав, мимо старой мельницы к большаку...