Сибирские огни, 1961, № 5

— Спасибо, — прошептал он. Стало легче, но словно из-под земли доходил до него далекий звон колоколов. — Церковный звон? — спросил Матэ. Кузнецов отер ему лоб и виски полотенцем, прислушался и покачал головой: — Ничего не слышу. В воображении Матэ пронеслись обрывки картины боя... Он увидел себя мчащимся к насыпи... Услышал топот настигающих казачьих коней... И вдруг ему припомнилось, как в какой-то момент он сквозь затуманен­ ное сознание почувствовал тогда, что его куда-то тащат... — Сегодня суббота? — спросил Матэ Кузнецова. — Если ночью нас не расстреляют — завтра целый день жить! — Верно! Сегодня суббота. Спи, дорогой. — Кузнецов погладил его по голове, как ребенка. Матэ, тяжело дыша, продолжал настороженно прислушиваться. Из­ дали доносился шум города. На Енисее протяжно гудел пароход. 2 Иван Изосимов, обросший густой окладистой бородой, два дня тол­ кался около холодных железных ворот тюрьмы. Правду говорят в народе: «Нет такой тайны, чтобы не стала явной». Как ни мрачны и молчаливы стены тюрьмы, люди, всегда толпившиеся у ворот, знали многое из того, что делалось за этими стенами. Иван узнал, что накануне ночью группа заключенных была уведена в сторону загородной рощи. Среди них, говорят, был человек в австрий­ ском дымчатом френче. В час, когда принимали передачи, многим вер­ нули узелки. Иван понял, что, послав передачу в тюрьму, можно установить, там ли Матэ. Он пошел на базарную площадь выменять что-нибудь на свои солдатские часы «Павел Буре» с выгравированной надписью «За отлич­ ную стрельбу». Базар гудел, как разоренный улей. Над толпой на разные голоса неслись выкрики: — Сахарин на соль! — Серные спички! — Кому зажигалку! — А вот дневник графини Анны Вырубовой — полюбовницы послед­ него царя, Николая второго. У толстой бабы, сидевшей растрепанной копной на возу, Иван выме­ нял часы на каравай хлеба и кусок сала. Вернувшись к тюремным воротам, увидел курносого мальчишку. Не­ померно большой картуз железнодорожника оттопыривал ему уши. —1Сынок! Передай на имя Матэ Залки. — Как говоришь? Матэ Залки? — переспросил мальчик.— Ладно! Подслеповатый тюремщик долго рылся в бумагах, потом высунулся из окошечка и вернул передачу. — Не горюй, мало ли что может быть... В тюрьме могут и лишить пе­ редачи, если кто там провинится, — успокаивал Иван мальчика, а у са­ мого тяжелый камень лег на сердце: разве можно поверить, что уже нет среди живых всегда веселого и доброго Матвея Михайловича... — Ты чей будешь-то? Как зовут-то тебя? — спросил он мальчика, когда они ото­ шли от тюрьмы. — Федора Кузнецова сын. Зовут Иваном... — Отец не захотел рабо­ тать у белых машинистом. Ну, его и забрали...