Сибирские огни, 1961, № 5

Над высокими острыми зубьями столбов в небесной лазури величаво плыли ало-розовые паруса облаков. Они направлялись на запад... где-то там течет родная Тисса... — Я запевал! — решительно ответил Матэ. Он так и не мог оторвать взора от небесной дали, откуда еле уловимо доносилось курлыканье жу­ равлей. — Дайте ему. как следует! — и надзиратель ушел под тюремные своды. — Скидывай одежду, ложись брюхом, — деловито предложил моло­ дой казак. — И рубаху тож, а то спортим, — хозяйственно добавил бородач. — Вы меня убейте, но издеваться не позволю! — крикнул Матэ. Казаки набросились на Матэ, стащили с него френч, нижнюю рубаш­ ку и повалили на скамью. — Руки вытяни! — строго крикнул молодой казак и, взмахнув шом­ полом, со свистом ударил Матэ поперек спины. Старый казак не бил, а только взмахивал шомполом. Медали на его груди мелко позвякивали. Молодой усердствовал. Он дорожил сво­ ей службой в тюрьме и не хотел уходить «на передовые позиции». После каждого его удара по спине «астрияка» вспыхивали красные полосы. Выступила кровь, но, к удивлению казаков, заключенный не издал ни одного звука. — Крепкий, язви его! Може, хватит? — Не дожидаясь, что скажет напарник, старый казак крикнул: — Вставай! Будя с тебя! Молодой заморгал белесыми ресницами. Матэ медленно поднялся со скамейки. Старый казак как-то виновато заглянул ему в лицо. — Пойдем, паря! Гимнастерку-то не надевай, а то рубаха прилипнет... ...Матэ вошел в камеру и, пошатываясь, направился к нарам. Его подхватил под руку высокий, плечистый человек, сосед по камере — ма­ шинист Федор Кузнецов. Уложив друга на нарах, Кузнецов, по старой тюремной привычке, стал ходить из угла в угол камеры. Надзиратель продолжал стоять в дверях. — Кузнецов, на выход! Машинист молча вышел, и дверь камеры с лязгом захлопнулась. К вечеру у Матэ поднялся сильный жар. Он беззвучно шевелил пере­ сохшими губами, и ему казалось, что он говорит: —...Ох, Тисса, в глазах так рябит от твоих волн! Почему жарко так? Папа, почему ты спрятался под пролетку? Лошадь дернет, и тебя пере­ едет большое колесо. Иду, папа! Ох, какие ты мне купил тяжелые бо­ тинки. На базар поедем. Только дай, сбегаю в хату напиться. ...Мама! У тебя вода в кружке? Зачем ты упала, мама? Как быстро впитывается вода в землю... Поймаю в поле лошадь, и все скажут: «Смотрите, Матэ пять лет, а он ездит верхом без седла!» Почему в коло­ кол звонят? Пожар! Опять Добердо? Странное слово... В нем слышится грохот барабана, угроза... Эх, да что я, в первый раз что ли иду в рукопашный бой? Ох, как жарко. Пить, пить! ...Ему казалось, что он кричит:... — Янош! Янош... Изосимов! Это — Луцк? — Катя!.. Милая... Пить... Откуда колокол?.. Пить!.. Он открыл глаза. Перед ним стоял Кузнецов с железной кружкой: — На, глотни, родной ты мой!.. Матэ жадно пил воду.