Сибирские огни, 1961, № 4
И вдруг в полдень приносят телеграмму. Я прочитал ее и закружился от радости по кабинету... В телеграмме сообщалось: «Губком РКП. Губчека. Губпродком. Банда разбита. Захвачены большие запасы хлеба. Везем город. Про держитесь». И подписи Семена Ивановича и Загуменных. Обоз с хлебом пришел в город ночью. Подвод было так много, что они запрудили всю площадь йеред вок залом. Тут же муку стали развозить по пекарням, и утром наголодав шееся население получило, наконец, по четверти фунта на человека. Люди трепетными руками брали мягкий, пахучий хлеб, прижимали его, как драгоценность, к груди, отщипывали по крошечке и с невырази мым удовольствием долго жевали. Как же ты дорог и сладок, хлеб революции! А губпродкомиссар, не спавший уже несколько суток, догружал, как я узнал позже, второй вагон мешками с мукой и сам надписал мелом на каждом вагоне: МОСКВА ПРЕДСОВНАРКОМА ЛЕНИНУ!" Только ночью на четвертые сутки Семен Иванович вернулся. Утром он почувствовал недомогание, но на работу пошел. На улице упал. Его привезли в больницу. У него обнаружили сильное воспаление легких и истощение. Температура у больного резко поднималась. Мы с Феклушей почти весь день были в больнице. Когда хмурые вра чи вышли из палаты, мы кинулись к ним. — Ну, что? Как?.. — Ничего еще сказать нельзя. Но... Зайдите на всякий случай к нему. Семен Иванович, пылающий, с запекшимися губами, дико смотрел в потолок и бормотал: — Руби бандитов! Хлеб наш... Руби-и! На секунду умолк, тяжело и прерывисто дыша, потом вдруг в воспа ленных глазах его всплеснулся испуг, и ок стал выкрикивать: — Васятка! Васятка! Зачем ты сюда... Беги. Гады! Не трожьте мальчонку! Не трожьте! Васятка, беги к мамке. Феклуша не выдержала, с рыданиями грохнулась на колени перед мужем, схватила его горячую руку. — Сенечка, очнись, Сеня, господь с тобой... Очнись, сокол мой! Я это, я, твоя Феклуша. Я никуда не поеду. Буду питаться берестой, чем угодно, только выздоровей ты. Сеня-я-а... А он тянул к ней руку и тихо, мучительно шептал: — Владимир Ильич..; Владимир Ильич... Я всё сделаю, всё... Доста нем хлеб или умрем. Владимир Ильич... Эту ночь я проэел на квартире Семена Ивановича. Феклуша пластом лежала на кровати, не могла уснуть. Всхлипывал во сне Васятка. Прошло несколько дней, но Семену Ивановичу не было лучше. Я каждый день заходил к Феклуше, стараясь как-то успокоить, обнадежить ее, но это мне плохо удавалось. На шестой или седьмой день, когда я был у Феклуши (звал я ее почти тельно — Фекла Павловна), в дверь постучали. — Вас вызывают в больницу,— сказал посыльный. Феклуша вскочила, прижала руки к груди. Да и я здорово струхнул. — Живой!..— улыбнулся пришедший за нами человек.— На поправ ку пошел. ...Семен Иванович полусидел в кровати. — Сеня-я!..— кинулась к нему жена. А я стоял у двери и, конечно, уж вовсю хлопал мокрыми глазами.
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2