Сибирские огни, 1961, № 4

ной. И неужели это правда, что всё на земле будет только для простых, трудящихся людей? И хлеб, и одежда, и жилище, и театры — всё-всё? Ведь этого так же трудно достигнуть, как перейти море вброд. А большеви­ ки, наперекор всему, хотят перейти! И пусть я мальчишка, но помогу им в этом, чем в силах- Я пойду рядом с такими людьми, как Семен Ивано­ вич, всю жизнь!» В дверь постучали. Я вскочил, думая, что принесли, наконец, теле­ грамму. Но на пороге показалась какая-то фигура в запыленном плаще и грязных сапогах. «Из уезда», — подумал я. — Входите, входите. Приезжий вошел, держа сумку с небольшим бидоном и... карава­ ем хлеба. У меня сразу остро засосало под ложечкой. Есть же такие счастливцы, что еще целый каравай хлеба получают где-то. — А... Семена Ивановича нет? — спросил приезжий. — Он ушел домой. Скоро вернется. Вы из уезда? — Да. Опоздал вот. За нарядом я. — А хлеба нет. — За фуражом я. За фуражом... Приезжий поставил сумку в угол. Сел. Он молчал, я слабо скрипел пером, глаза мои тянулись к караваю. Голова кружилась... Не попросить ли у этого человека кусочек хлеба? Вот сейчас спрошу и... Но что-то мешало мне выговорить совсем простые слова. Скоро вернулся комиссар. Мрачный, чем-то расстроенный. Он молча положил мне на стол две каких-^о темных лепешки, а сам хмуро уставился на посетителя. Тот, поднявшись и улыбаясь, комкал в руках фуражку. По­ сетитель, видимо, был из робких, а робости в людях мой комиссар не любил. — Из Карчинска, кажется? — Да, да, Семен Иванович. За фуражом я. Опоздал вот только... Извините, конечно!.. — Чего тут извинять. Но ведь плохо с фуражом-то. Совсем плохо! Я жадно, до боли в челюстях, жевал твердую, как резина, лепешку и с любопытством следил за комиссаром и посетителем. Тот, помявшись, снова жалобно заговорил: — Но как же, Семен Иванович... Обоз вовсе замер! Лошади повально падают. А без транспорта нашему городу, сами знаете, как без рук.— И вдруг вспомнил что-то, метнулся в угол, схватил сумку.— Вот вам... Гостинчик... И он, улыбаясь, протянул комиссару сумку с драгоценным содержимым. — Чего это? — М... медку туесок и хлеба каравайчик, Семен Иванович. Комиссар вдруг изумленно уставился на приезжего: — Ты что, бродяга? Купить меня хочешь? А? — Да нет, нет, что вы...— замямлил приезжий. Тяжелые кулаки комиссара сжались на столе. — Забирай и отправляйся ко всем чертям! Не будет тебе никакого фуража. — Семен Иванович, дорогой, извини... — залепетал приезжий, пя­ тясь. — Как же нам... — Обожди! Комиссар вдруг взял телефонную трубку. — Детдом мне. Какой, какой! Один у нас детдом остался. На улице Карла Маркса. Остальные пришлось закрыть. Не знаешь, что ли? Дет­