Сибирские огни, 1961, № 4

ла Ася в хрипы и завывания. А в уши: буль-буль-буль... зачирикало, зачи­ рикало... Соловей пустил замысловатые трели... — Мне хочется многое сказать вам,— доносился далекий крик Ле­ вы.— Но... Я скажу вам это лично. Я обязательно приеду...— Голос утонул в хаосе чириканья, свиста... — Что вы сказали? Я не расслышала! — надрывалась Ася. — Я говорю...— прибойной волной накатился шум, из него еле до­ неслось: — к вам... — Что к нам? Приедете? В ответ запищали цыплята, забил в эфире перепел. Ася напряженно морщилась, вслушивалась, и улыбка теплилась на ее лице. Она сдвинула шапку на затылок. Она прекрасно понимала, что хотел сказать ей Чемизов. Вдруг шум откатился, и ясно, ясно, в самое ухо прозвучал его голос: — Сейчас над городом в темноте пролетают птицы. Я слышу их ра­ достные крики. Они летят в вашу сторону. Посылаю с ними свой привет. Встречайте их! — И опять затрещало, завыла вьюга, голос утонул в улю­ люканье и визге. Только кто-то где-то в пучине пространства умолял го-, лосом из-за расстояния тонким, точно комариный писк: — Тару! Тару шлите! Бочки, мешки! — Тебе письмо из дома! — крикнула в окошечко работница почты. — Письмо?! Скорее давай! — Ася бросилась к окошку. Она с неж­ ностью разглядывала конверт. Хотела распечатать, но потом решила, что нельзя читать письмо без Славки. Ася вышла из почты и сразу же услыхала радостные крики птиц. Стаи уток, гусей, журавлей валом валили через село в хвойные, нехоженые дали, на безыменные таежные озера, болота, ключи, протоки. Слышен был свист и шум крыльев. Весной и осенью в Каларах на озерах стон стоит. Колоколов увлеченно рассказывал об этих гогочущих, крякаю­ щих озерах... За последнюю неделю земля просохла. Тощие, заспанные медведи уже шатались по старым брусничникам. Май высыпал на солнечные ува­ лы голубой ургуй — сон-траву, среди нее зачуфыкали косачи. А сейчас вдруг снова нагрянул снег. Он валил все гуще и гуще. А во мраке и летя­ щем снеге проносились все новые стаи. И они кричали все радостнее. Эти же птицы летели над морями и океанами. И хоть Ася знала, что Левины журавли и лебеди прилетят сюда не скоро, она все же подумала, слушая крики: «Это они передают мне привет». Домой она влетела нараспашку, запорошенная, румяная, ликующая. — Ну, Славка, давай укладывать наши тощие рюкзаки! — крикнула она.— Летят птицы, скоро прилетят и геологи!.. Пора нам собираться. А еще смотри-ка — письмо от папы с мамой! — Она подбросила конверт, поймала его. Сестры сели у горящей печурки и нетерпеливо распечатали письмо. — Милые мамины каракули! — сквозь слезы засмеялась Славка. «Девочки мои родные, драгоценные, как я о вас истомилася,— писа­ ла мама,— Кажется, нет и минутки, чтобы я не думала о вас. Как-то вы живете? Как ваше здоровье, мои голубушки?» Дальше мать сообщала, что отец, читая их письма, хмуро молчит, и нельзя понять: смирился он с их побегом или еще нет? Только один раз он буркнул в усы: «Ничего у них не получится. Не видать им моря, как своих ушей. Покатаются, покатаются по государству, да и вернутся. Они думают, что жизнь это хиханьки да хаханьки. Ничего, говорит, еще узна­ ют, почем фунт лиха, еще полезут под крыло родительское».